верх, и в назначенный час явился по указанному адресу.
Дом вельможи оказался вызывающе роскошным. Всё вокруг блестело позолотой. Хозяин – толстяк с отполированной до блеска лысиной – встретил художника в кабинете. Его похожие на сардельки пальцы нетерпеливо постукивали по обтянутому дорогим сукном столу.
– Я хочу, чтобы ты нарисовал портрет, – толстяк сразу перешёл к делу. – Если ты и вправду так хорош, как говорят, получишь щедрое вознаграждение.
Едва взглянув на обрюзгшее лицо хозяина, юноша кротко опустил глаза.
– Боюсь, моего таланта не хватит, чтобы передать ваше величие, сеньор.
Толстяк громко расхохотался.
– Не прибедняйся! Я наслышан о твоих способностях. И не беспокойся, тебе не придётся мучиться, добиваясь нужного блеска моей лысины. Не мой портрет надо написать.
– Чей же? – удивился художник, смущённый прозорливостью хозяина.
– Моей дочери. Вчера ей исполнилось шестнадцать.
«Надеюсь, дочь симпатичней отца», – подумал юноша, но сказать ничего не успел, потому что в этот момент дверь распахнулась, и в кабинет вошла девушка.
Её движения были порывисты. Тяжелые, тёмные локоны рассыпались по белоснежным плечам. Губы алели, пьяня мечтами о пылких поцелуях, но взор больших голубых глаз тут же отрезвлял, подобно тому как отрезвляет ледяная вода чистейших горных озёр. Дочь вельможи быстро пересекла комнату и встала подле отца. Она напомнила художнику ещё нераскрывшийся бутон розы. Невинный и полный страсти одновременно.
– Это моя Адель, – представил отец, с удовлетворением отметив, какое впечатление дочь произвела на художника.
– Так это вы будете писать мой портрет? – голос девушки был так же свеж и прекрасен, как журчание прохладного ручейка.
– Да… – кое-как сумел вымолвить художник.
Голова его шла кругом, а дыхание перехватило от волнения. Теперь он готов был задаром написать портрет этой юной богини, только бы ещё хоть раз увидеть её.
– Надеюсь, вы мастер. – Адель скептически оглядела художника. – Не желаю, чтобы меня изобразили похожей на куклу.
С того дня стал художник приходить в богатый дом и рисовать дочку хозяина. И с каждым мазком кисти влюблялся всё сильнее и сильнее, пока однажды не потерял голову совсем. Но девушка будто не замечала его. Часами покорно стояла она в грациозных позах, но как ни манили алые уста, голубые глаза оставались холодными.
Работая над портретом, художник так увлёкся, что перестал бывать на площади, почти не спал и не ел.
И вот спустя какое-то время картина была готова. Увидев её, хозяин пришёл в восторг. С холста на мир смотрела его любимая дочь, настолько живая, что, казалось, вот-вот повернёт голову или заговорит. Художнику удалось передать даже мельчайшие детали: крутой изгиб бровей, упрямую линию подбородка и нежный румянец на белоснежной коже, а главное, непокорный характер девушки.
– Ах! – восхищённо произнесла Адель. – Она словно моё отражение.
Довольный