величину бюста своей возлюбленной, начнет посматривать на Петра с какой-то чрезмерно рьяной, не слишком обнадеживающей улыбкой. Как только они соберутся покинуть ресторан, спортсмен, не прекращая выковыривать ногтем мизинца (запомнится колечко из сушки, нанизанное на палец) застрявшие в зубах волоконца мяса, внезапно обратится к Петру с несколько провокативным вопросом: «Где здесь выход – направо или налево?» Наш герой, не слишком расположенный к общению, укажет в нужную сторону; гопник шмыгнет носом, кивнет и, поддерживаемый товарищами, будет направлен к выходу под аккомпанемент их звучного смеха (nuance forte). Отражения пошатывающихся тел на несколько мгновений задержатся в одном из стекол. Так Петру посчастливится избежать неприятностей, связанных с рукоприкладством (нетрудно догадаться, что, несмотря на существенную разницу в равновесии, исходы подобных схваток не всегда готовы складываться в его пользу; неловко признавать это, но наш герой немного струхнет).
Внезапно он впервые за все путешествие вспомнит о телефоне, этом средстве письма, отнюдь не речи, и, быстро осознав, что связи недостаточно для проверки почты и сообщений, начнет бессмысленно перелистывать старые послания, подумает, что уже завтра впервые увидится с той, кому адресованы все эти письма. С каждой мыслью о ней незнакомка будет представляться все более обворожительной. Но пока придется довольствоваться перечитыванием. Почти не сговариваясь, они изберут карикатурно-выспренний стиль, который станет чем-то вроде понятного только им двоим кода.
– Моя несравненная берегиня, правда ли, что в ваших краях люди вот-вот разучатся ходить, что они почти готовы летать, как птицы? Или это пустые толки?
– Отчего же? Именно так и будет!
– Но что же тогда станется с электрическими трамваями, постукиваниями тросточек по мостовой, шуршащими велосипедными променадами – всеми этими приметами большого города? Да и в полете ведь совершенно неудобно приподнимать в приветственном жесте шляпу – она того и гляди выпрыгнет из руки.
– Ах, сударь, перестаньте же рассуждать как ретроград. Ко всему этому быстро привыкнут, как когда-то к скрипу бричек или якобы непрактичным лорнетам.
– И все же я не готов к столь решительным новшествам, особенно по причине нежелания отказываться от конных прогулок, ведь, насколько я способен понять, в воздухе они окажутся невозможны. Пусть и взлететь, но превратиться в пешего – нет, к этому я пока не готов. Но соглашусь, все это не так важно в сравнении с тем, что уже через несколько дней я разгляжу мягкую улыбку под вашей вуалью.
– Я приду на первое свидание в маскарадной маске.
– Готов повиноваться, но только если это будет маска-лорнет!
– Подумаю.
– Лучше вслушайтесь в ветер. Ведь он у вас тот же, что и здесь?
– Он станет таким же только через день.
– Так вслушайтесь завтра, послезавтра.
– Непременно!
– Ах,