и бездумно глядя на проплывающий под дирижаблем ландшафт.
Когда огромный аэростат пересек границу с Иллурией, сердце девушки на мгновение сжалось.
Здесь кончалась зима, и чем дальше вглубь страны продолжался полет, тем быстрее отступал снег, давая место зеленой траве. Вскоре белые равнины сменились заливным лугами и полями, на которых колосилась пшеница. Появились густые леса, голубые блюдца озер и сверкающие на солнце вены рек, пронизывающих Иллурию вдоль и поперек.
Даже небо стало другим. Не сизым и низким, как в Шенвейсе, а высоким, прозрачно-хрустальным и пронзительно-голубым.
Небо Иллурии – до боли знакомое, такое родное.
Дея смахнула слезу.
– Мамочка, ты плачешь? – Ноэль завозился у нее на коленях.
Почти весь полет он проспал в плетеной колыбели, а проснувшись, с неугомонным любопытством трехлетнего малыша начал исследовать салон дирижабля. Заодно познакомился со стюардом в белой ливрее, постоял возле Йеванна, печально вздыхая и поглядывая на его блестящие пуговицы, а потом забрался к матери на колени, чтобы удобнее было смотреть в окно.
Пуговицы очень хотелось. Хотя бы одну. Но уж больно хмурое лицо было у мага.
Ноэлю казалось, что он простоял возле него целую вечность и вздыхал очень громко. Даже ногой притопнул от нетерпения, но первым заговорить не посмел. А маг на него так и не глянул…
– Нет, сыночек, не плáчу, – шепнула Дея, зарываясь губами в макушку сына.
И успела заметить, как по губам Йеванна скользнула усмешка.
Их места оказались рядом. Два мягких двухместных диванчика, повернутые сиденьями друг к другу, а между ними – столик, на котором заботливый стюард оставил бокалы, бутылку вина в ведерке со льдом и серебряный поднос с фруктами.
Дея ни к чему не притронулась, но дала Ноэлю яблоко. Тот с удовольствием впился в него зубами. Усмешка на губах мага стала еще сильнее.
– Могу я узнать, что вас так насмешило? – раздраженно заметила девушка.
Он весь полет не сводил с нее глаз. Она чувствовала его взгляд, даже когда сидела, уткнувшись в окно.
– Попробуйте персики, – вместо ответа Йеванн кивнул на поднос. – Говорят, у них необыкновенный медовый вкус. Это новый сорт из личных садов императора.
Дея почувствовала, как в душе повеяло холодком.
– Император выслал за нами свой дирижабль, а теперь еще и персики из его личных садов? Не много ли чести одной ворожее? Что еще вы скрываете?
– Я – ничего. Думаю, Его Величество хочет показать, что рад твоему возвращению.
– И я должна в это поверить? – теперь уже усмехнулась она.
Протянув руку, взяла один из персиков со стола и покрутила его. Рот наполнился голодной слюной. Венарий как знал – Дея очень любила эти сочные солнечные плоды.
– Хотя бы сделать вид.
– И не подумаю. Я никогда не прощу того, что он сделал!
Молниеносное движение – и крепкая мужская хватка сжала ее запястье. Дея вскрикнула от неожиданности, персик выпал из ее ослабевших пальцев и закатился под стол. А сверху уже нависало лицо