в майку и тоненькую толстовку. Что с ним сегодня, в самом деле, пластическую операцию сделал?
Я старательно подавила раздражение, еще не хватало, столько эмоций одновременно. В активе остались желание (легко списываемое на гормоны и возраст), дикое любопытство и стремление досадить. Последние два тоже надо было как можно быстрее убить.
– Может, вы не хотите, чтобы я ушла в Зеро, как этот ваш Степа?
Вопрос произвел самый неожиданный эффект. Туров, по моим представлениям, профессионально курящий лет с пяти, подавился сигаретным дымом и принялся судорожно кашлять; брови Макса сделали такой кульбит, что я даже немного позавидовала.
– Арлинова упомянула какого-то Степу, вы тут стоите про Зеро разговариваете, да ты и сам про него рассказывал, что такого-то? – пожала плечами я. – Зеро – это Закрытие реальностей, да?
Гамов молчал, Туров кашлял, и я на мгновение испытала досаду. Не надо было поднимать вопрос. Не сегодня. Крутящиеся в голове вероятности явно на это указывали.
– Однако, – сказал, наконец, Гамов, протягивая роман обратно. – Вообще, ты действующий сотрудник, моего одобрения тебе больше не требуется. Хочешь – закрывай, хочешь – оставляй. Ответственность на тебе. За весь мир.
– Хочешь – уходи в Зеро, – вдруг резко подобрался Туров, изнутри своего самого «я» защищая Гамова так, что я даже удивилась.
– Ребят, в самом деле, пошутить, что ли, нельзя?
– Нет-нет. Дадим тебе Степин номер, позвонишь ему, мы с Максом, если что, рекомендацию составим.
Я помотала головой, развернулась и вышла на заснеженную темную улицу, твердо решив про себя деконструировать реальность и взять заслуженный отгул, полагавшийся оперативнику после работы.
У самых ворот меня нагнал Гамов.
– Роза, погоди.
Я подняла левую руку и помотала головой.
– Я понимаю, что ты ничего даже слушать не хочешь. Дело не в этом. – Шел снег, крупный и пушистый, прямо как в сказках. – Дело в том, что…
– Что Оливину пора бы перестать изображать из себя драгоценный камень.
И Туров подоспел, надо же.
– Давай, Роза, сходи, закрой реальность, а потом встретимся в кафе втроем и поговорим.
Это прозвучало так буднично и почему-то обидно, что я сразу затрясла головой.
– Нет уж, Макс, я схожу, предложу барышне издаться и поеду домой денька на три. Прорыв, вредность производства, все такое.
– Оливин, – Туров и на улицу вылетел в своей чертовой толстовке и теперь ежился от холода, – не валяй дурака. Мы не можем издать всех. Есть квота.
– После того, как издали меня? – Я прищурилась, переводя взгляд с одного на другого. – А что такого? Неплохая книга у девушки, между прочим.
– Тебя издали твои издатели, – угрюмо проговорил Гамов, вертя в пальцах чертову зажигалку и глядя куда-то вниз. – Ты что, по самиздатам ходила и сетевую популярность набирала? Пропустил я как-то этот момент. Что скажешь, Гер?
– И я пропустил, – Туров скрестил руки на груди. – Кто бы что ни говорил, ты, Оливин, – талант.
В