всё увереннее. После четвёртой или пятой попытки Флетчер кивнул и подошёл к микрофону. У него был приятный высокий голос, пожалуй, чересчур мягкий не только для этой конкретной песни, но и для рок-музыки в целом. И Честер подумал, что если они когда-нибудь доведут эту вещь до ума, то её должен будет петь кто угодно, но только не Флетчер.
– Тебе не хватает ярости, – сказал Джек, словно бы вторя мыслям Честера.
– Что? – переспросил Флетчер. Он схватил в руки микрофонную стойку и замахнулся в сторону Джека. – Так лучше?
– Намного, – рассмеялся Честер.
– Не очень, – покачал головой Джек. На всякий случай он инстинктивно отошёл на пару шагов назад. – Пой чуть резче… Вообще она тебе не очень подходит. Думаю, пока мы не найдём вокалиста, будет лучше, если её будет петь сам Честер. Но пока что, как я понимаю, ему надо сосредоточиться на барабанах.
– Ишь ты, какой критик выискался! – усмехнулся Флетчер. Он говорил без обиды. С детства он привык прислушиваться к чужим советам – даже если эти советы не касались его напрямую. И не раз он становился свидетелем того, как музыкант с задетым самолюбием портил весь процесс репетиции или записи.
– Давайте ещё раз! – сказал Джек.
В его глазах начал блестеть какой-то особенный огонь. Он постепенно погружался в атмосферу настоящего творчества. Пока что – лишь кончиками пальцев. Он словно касался какой-то таинственной завесы, приоткрыв которую можно было оказаться в удивительном мире – мире, где сочинялась музыка. В этот момент он особенно остро чувствовал всё – запах этого большого и почти всегда пустующего помещения, чуть спёртый, пропитанный деревянным привкусом старой мебели и отголосками лака, которым покрывали пол во время последнего ремонта. Как никогда ясно его глаза выхватывали обитые тёмно-бордовой тканью сиденья и массивные шторы по бокам сцены. Как никогда чётко он слышал каждый звук – скрип табуретки под Честером, хруст пальцами Флетчера – он всегда щёлкал ими прежде чем начать играть. Как никогда живо он чувствовал гитару у себя в руках. Он наслаждался этим мгновением и старался навсегда и до мельчайшей детали сохранить его в памяти.
5.
Ребята были увлечены процессом. Куплет уже казался им достаточно отработанным, тем более для песни, которую они начали сочинять полтора часа назад, и они перешли к припеву. Они не замечали времени. Они практически не разговаривали друг с другом. Всё общение им заменяла музыка. Они действительно удивительным образом друг друга чувствовали. И Честер не переставал поражаться, насколько хорошо Джек и Флетчер уловили характер и настроение его песни, так что ему ничего не приходилось им объяснять. Рифы Джека звучали дерзко и агрессивно. Что касается Флетчера – Честер не мог поверить, насколько точно тот подстраивал свою партию под рисунок барабанов, обыгрывая нужные гармонии.
– Мальчики? Школа закрывается, – наставнику пришлось несколько раз постучать тростью по деревянному помосту сцены, прежде чем ребята перестали играть и обратили на