дверь красного спорткара, бросаю пиджак на сиденье. – Девчонок таскать могу, ребенка зачать – нет. Естественное предохранение. На контрацептивах сэкономлю. Ты же знаешь, в моем случае это даже плюс. Точно миллионером стану.
Собираюсь сесть за руль, но цепляюсь взглядом за царапины на крыле. Приближаюсь, провожу пальцем, не верю своим глазам. Ну, капец!
– Идиот, – летит в меня от Марка, но я всецело сосредоточен на машине.
Идеальная красная поверхность испещрена кривыми закорючками, похожими на трех человечков. Рядом – фигура побольше, но не дорисована. Видимо, художника спугнули.
Руки оторву! Себе! Какого черта опять на сигнализацию забыл поставить? Мудреная система, постоянно глуплю с ней. Удивляюсь, как еще ляльку не угнали. Зато «наскальную живопись» нацарапали ключом.
Солнечный зайчик скользит по глянцу вверх, скачет по капоту и отсвечивает на листок, зажатый дворником.
«Извините, не досмотрели. Мы оплатим вам ремонт», – читаю текст и номер телефона, а потом сминаю записку.
– Почку продать придется, чтобы хватило на ремонт, – кидаю язвительно и с грустью гипнотизирую «картинку», но каракули не исчезают от силы моей мысли.
Бросаю бумажный комок через плечо на асфальт, а его тут же сносит под колесами проезжающего автомобиля. По тротуару лениво снуют прохожие, а «преступника» давно и след простыл.
Вздохнув, поворачиваюсь и краем глаза замечаю, как мимо меня летит что-то мелкое. Гномик на самокате нацелен прямо на дорогу. Несется, ногой отталкиваясь, и совершенно по сторонам не смотрит.
Машинально хватаю его за шкирку, срываю с «транспорта», который мчится дальше один, и притягиваю к себе. Держу так крепко, что пальцы немеют.
– Бли-ин, – нараспев тянет детский голосок.
Вместе наблюдаем, как очередной автомобиль превращает ярко-салатовый самокат в пластиковые щепки. Руль со светоотражающими элементами отлетает в сторону. Не помогли наклейки…
Внутри меня что-то рвется, стоит лишь представить, что вместо самоката под колесами мог оказаться…
– Эй, пацан, ты камикадзе? – встряхиваю повисшего малого, разворачиваю его к себе, беру за плечи и приседаю рядом.
Ругаю его, а сам нервно проверяю, не пострадал ли. Осматриваю с ног до головы. Джинсы с потертыми коленями, кофта вокруг талии завязана, футболка белоснежная, но с несколькими свежими пятнами шоколада на груди.
– Я маме расскажу, что ты материшься, – шмыгает носом.
Лицо скрыто под козырьком кепки. Поэтому пацан и не видел ни черта вокруг. Зло срываю головной убор, из-за которого ребенок мог травмироваться.
– Это не мат, – из-под кепки показываются два хвостика. – Девчонка, что ли? – свожу брови, и она кивает. – А кто у нас… мама?
Мелкая пугается не на шутку, пытается вырваться, но я держу цепко, иначе опять выскочит на дорогу. Лучше лично в руки мамашке передам. Можно еще органы опеки вызвать, чтобы провели разъяснительную беседу. И научили за детьми следить.
Черт, в груди все сводит