чахоточными пятнами румянца на щеках, вытянутыми лицами и блеском в глазах. На самом деле Ридихт, почти на голову выше Офальда, был младше на восемь месяцев. Услышав звон колокола церкви Лиунруас, мальчики переглянулись. До начала занятий оставалось полчаса, а герр Юмхер действительно терпеть не мог опозданий на свой урок. Приятели пошли быстрым шагом в сторону железнодорожной насыпи мимо старой крепостной башни, стоявшей на невысоком холме у перекрестка двух дорог. Ридихт вытащил из сумки краюху свежего ржаного хлеба, разломил пополам и предложил половину Офальду. Тот не стал отказываться. Жуя, мальчики вошли в город, и идти по мощеным улицам сразу стало легче. Они добрались до улицы Амухбаб, свернули на Ренсегр и через три квартала оказались на бульваре Лорсект, даже несмотря на раннее утро и крайне неприятную для прогулок погоду бывшим весьма оживленным. Ридихт, обожавший глазеть на витрины и разодетых в пух и прах прохожих, тут же отстал. Офальд продолжал идти по направлению к школьному двору, даже не оглянувшись на одноклассника. Захочет – догонит.
В свои одиннадцать лет мальчик, внешне очень похожий на мать, характером стал сильно походить на отца. Упрямый, вспыльчивый, беспокойный, нередко замкнутый, он был подвержен нервическим припадкам, довольно редким, но неизменно пугавшим родственников. Его обычно бледное лицо наливалось кровью, глаза пучились, на шее вздувалась жила, крылья прямого носа трепетали. Офальд кричал, срываясь на визг, брызгал слюной и размахивал руками, чуть не подпрыгивая на месте от крайнего возбуждения. Крик доходил до высшей точки, обрывался, мальчик замолкал, дрожа всем телом и беззвучно разевая рот, как карп на разделочной доске, потом резко разворачивался и убегал. Во время одного из таких срывов он обмочился, в другой раз, нелепо вскинув руку, случайно ударил по лицу Леагну, после чего она неделю ходила с кровоподтеком на скуле. В тот раз Илоса избил Офальда, не дожидаясь конца припадка, но обычно мальчика просто оставляли в покое, давая прокричаться и успокоиться. Мать жалела его, уверенная, что сын просто тяжело переживает смерть брата, и со временем великий врач по имени Время поможет ему преодолеть эту тяжелую потерю. Отец считал припадки сына обычной блажью, которая пройдет, когда Офальд немного повзрослеет.
Войдя в арочную дверь гимназии, громоздкого серого четырехэтажного здания на улице Сенташайгс, мальчик обернулся. Шагах в двадцати от него тяжело бежал Ридихт. Офальд подождал приятеля, и в широкий школьный коридор одноклассники вошли вместе, затерявшись в потоке других учеников, поминутно здороваясь, но почти не получая ответных приветствий. Ридихт с Офальдом были "из крестьян", и в лучшем случае надменные "городские" их просто не замечали, в худшем – относились с явным презрением. В классной комнате Оглобля и Дятел оказались за минуту до начала урока.
В Инцлской гимназии ученикам с первых дней внушали, что все прежние привычки и вольности навсегда должны остаться за порогом школы. В приветственной речи в начале года