сном, на стуле рядом – трубка. Еще – стакан воды на столе и коробочка для притираний на подоконнике; в ней лежали две пилюли.
С радостным возгласом Шерлок Холмс вскочил с кресла:
– Последнее звено! Дело раскрыто.
Сыщики изумленно уставились на него.
– В моих руках теперь все нити запутанного клубка, – уверенно поведал он. – Конечно, кое-какие детали остается уточнить, но все основные факты от той минуты, когда Дреббер со Стэнджерсоном расстались на вокзале, и до того, как вы обнаружили тело секретаря, мне известны так точно, как если бы я сам был свидетелем. И я вам это докажу. Можете вы принести сюда эти пилюли?
– Они у меня с собой. – Лестрейд вынул белую коробочку. – Я прихватил их, и кошелек, и телеграмму, чтобы поместить в хранилище в полицейском участке. Собственно, это случайность, я мог бы их и не взять, поскольку, надо признаться, не придаю им ни малейшего значения.
– Давайте их сюда. Как на ваш взгляд, доктор, – Холмс повернулся ко мне, – обычные ли это пилюли?
Определенно нет. Они были жемчужно-серые, круглые, почти прозрачные, если рассматривать их против света.
– Судя по тому, что пилюли невесомые и почти прозрачные, их, вероятно, растворяют в воде, – заметил я.
– Именно, – кивнул Холмс. – А теперь не будете ли вы так добры сходить вниз и принести бедняжку-терьера, который совсем плох? Квартирная хозяйка вчера просила избавить его от страданий.
Я отправился вниз и вернулся с терьером на руках. Его прерывистое дыхание и остекленевшие глаза говорили, что конец близок. Мордочка пса была вся седая: он давно уже пережил обычный собачий век. Я опустил его на подушку, лежавшую на каминном коврике.
– Сейчас я разрежу пополам одну из этих пилюль. – Холмс вынул перочинный нож. – Половину вернем в коробку, она нам еще пригодится. Другую половину я опускаю в этот бокал, там на дне чайная ложка воды. Как видите, наш друг доктор был прав: пилюля мгновенно растворилась.
– Это, может быть, очень занимательный опыт, – вмешался Лестрейд обиженным тоном человека, который подозревает, что над ним смеются, – только мне непонятно, как он связан со смертью мистера Джозефа Стэнджерсона.
– Терпение, друг мой, терпение! Со временем вы убедитесь, что связан очень даже тесно. Теперь я добавляю немного молока, чтобы микстура стала вкуснее, и даю ее псу, который, как мы видим, охотно ее пьет.
Не переставая говорить, Холмс вылил содержимое бокала в блюдце, поставил его перед терьером, и тот вылакал все до капли. Наблюдая за Холмсом, мы настроились на серьезный лад и примолкли, внимательно следя за собакой и ожидая чего-то ошеломительного. Однако ничего не происходило. Пес все так же лежал врастяжку на подушке и тяжело дышал, однако питье, очевидно, никак на него не подействовало.
Холмс вынул часы, минута шла за минутой, результата не было. Лицо моего компаньона горестно и разочарованно вытягивалось. Он кусал губу, барабанил пальцами по столу и вообще не скрывал