еще один город, куда они не собирались. Он даже не знал, в какой стране этот город.
– Так где это? – спросил Джек.
Алиса снова покачала головой.
– Это не где, это кто, – сказала Алиса. – Сибелиус – это фамилия финского композитора. Сибелиус – финн, он жил в Финляндии, и это значит, что твой папаша отправился в Хельсинки, Джек.
В Хельсинки они точно не собирались. Название Джеку очень не понравилось – в самом деле, что еще за Хельсинки такие и почему их много?
Но сначала Алиса хотела поговорить с Трондом Хальворсеном, халтурщиком, который не моет иглы и заразил Уильяма. Таких, как Хальворсен, Татуоле называл «мясники». Работал он у себя дома на первом этаже, в Старом городе, то есть в восточной части Осло; салоном ему служила кухня.
Тронд Хальворсен оказался старым матросом. У него были «ручной работы» (то есть не машинные) татуировки из Борнео и Японии, на левой руке красовалась обнаженная девушка от Татуоле, а на правой – работа его учителя Тату-Джека. На бедрах и животе у него было вообще что-то ужасное, его собственных рук и игл дело.
– Это я так ремесло осваивал, – говорил он, показывая Алисе свои художества.
– Расскажи мне про Партитурщика, – начала она.
– А что рассказывать: он мне нарисовал ноты, я их на нем вывел. Понятия не имею, что это за музыка.
– Ходят слухи, он ушел от тебя с инфекцией.
Тронд Хальворсен расплылся в улыбке; у него не хватало двух клыков, на нижней и верхней челюсти.
– Обычное дело.
– Ты что, не моешь иглы?
– У кого есть на это время?
На плите в кастрюле что-то кипело, судя по торчащей из жидкости голове – рыбный суп. На кухне стоял резкий запах рыбы и табака, примерно в равных пропорциях.
Алиса не старалась скрыть свое отвращение; даже трафареты у Хальворсена были все чем-то перемазаны, то ли жиром, то ли копотью. На столе стояли бумажные стаканчики, в них когда-то были налиты краски, но с тех пор они высохли, и нельзя было понять, какого они были цвета.
– Меня зовут Алиса, я дочь Билла из Абердина, – без тени интереса к собственной биографии произнесла мама. – Еще работала у Татуоле.
– Про твоего отца я слыхал, а Татуоле – кто ж его не знает, – ответил Хальворсен; казалось, ему совершенно плевать, какое впечатление он производит на Алису.
Джек начал задумываться, а зачем они вообще сюда пришли.
– Так вот, значит, Партитурщик, – снова начала Алиса. – Он не сказал тебе, случайно, куда направляется?
– Он был вне себя оттого, что я его заразил, – сказал Хальворсен таким тоном, словно бы нехотя признавал свою вину. – Так что, когда он зашел ко мне снова, он был, как бы это… не в настроении говорить о своих планах.
– Он уехал в Хельсинки, – сказала Алиса. Хальворсен и бровью не повел. Если она знает, куда уехал Уильям, ради чего допрашивать его. – Ты не знаешь, случайно, каких-нибудь татуировщиков в Хельсинки?
– Хороших там нет.
– Ну, тут тоже.
Тронд Хальворсен подмигнул Джеку: мол, понимаю, парень, тяжело тебе приходится