начинали приводить своих детей, кто-то заходил дальше порога, кто-то прощался с отпрыском возле детского сада, естественно удостоверяясь в том, что воспитательница взяла ребёнка под своё крыло. Мэйшес, кладя овечку в шкаф, наблюдала, сидя на скамейке за тем, как родители оставляют своих детей.
Первым, кого она увидела, был кудрявый мальчик с соской в руке с отцом и матерью.
– Зачем ему соска? Он что, ещё не вырос из этого? – было её первой мыслью, когда она завидела это зрелище.
За приоткрытой дверью Мэйшес заметила привязанную собаку, внешне которую не часто углядишь на улице и, скорее всего, принадлежащую именно им.
– Это же русская борзая. Она такая… необычная и пугающе привлекательная, – размышляла Мэйшес, вытирая немного мокрые глаза, – но не в плохом смысле, конечно… Интересно, сколько же им пришлось отвалить за такую красоту? – исключительно из своего любопытства она бы обязательно поинтересовалась у его родителей, но ей показалось, что это будет бестактно, да и не совсем к месту. Поэтому она снова переключила своё внимание с заинтересовавшей её собаки на пришедшую семью. Рядом с мальчиком были очень богато выглядевшие взрослые, но они, к удивлению Мэй, почему-то совсем не обращали на него внимания, несмотря на то, что, должно быть, уже давно переросший грудное вскармливание малыш то и дело дёргал обоих за одежду или руки, желая обратить на себя внимание. Расстались они с воспитательницей довольно быстро, и она, погладив его по голове, видимо пытаясь таким образом дать мальчику внимание в отличие от его ветреных по отношению к нему папы с мамой, отвела его за руку в группу.
Позже на пороге появилась семья, своим внешним видом дающая повод подумать, что они являлись очень воспитанными и скромными "аристократами". Мужчина – начальник мясокомбинатного завода – горделиво стоял в пальто и время от времени поглядывал на наручные часы. Под ним виднелась жилетка на пуговицах цвета хаки, под которой была надета полосатая рубашка. На ногах сидели брюки делового стиля и лоферы на толстой подошве.
Внешний вид, стоящей рядом с ним женщины, всё время поглядывающей на своего любимого мужа, был ему под стать – изысканное с различными деталями винтажное строгое платье, под которыми красовались матовые туфли с серебряной застёжкой на устойчивом каблуке. Среди них стояла их дочка в оливковой рубашке с ажурными элементами, поправляющая в таком же стиле, как и у матери, винтажную пышную вельветовую юбку с отделкой кружева на лямках. На ногах красовались коричневые туфельки со шнуровкой. В руках она, кажется, держала плюшевого кролика, а лишь по одному её взгляду можно было говорить о наличии интеллекта и воспитания.
– Веди себя хорошо, Меррелейн. – Наказывал со строгим видом отец дочери, держа ту за руку и поправляя волосы за ушко. Не заставив долго ждать, тут же подключилась и его супруга, приходившаяся своей неподдельной любовью к своему чаду наверняка девочке мамой, пожелав не оставаться в стороне родительского