Кликатат, ее бурный поток заглушал все остальные звуки. Здесь, посреди леса, не было слышно даже главной дороги в округ. Еще Гарри любил вид на гору Адамс. Спящий вулкан на севере припал к земле под тяжестью весеннего снега, как белый монстр.
Пасторальная красота, записал Гарри в левом столбике. Что значит слово «пасторальный», он не помнил – что-то с открытыми просторами, – но звучало симпатично. Во всяком случае, слово для списка было хорошее: краткое и содержательное.
Гарри за почти два десятка лет своей жизни воспитал в себе привычку составлять списки. Формироваться она начала в тот день, когда он вскарабкался на детское сиденье материнской машины, сжимая в своей маленькой руке оранжевый карандаш. В этот день мать покинула штат Миссисипи и направилась в Нью-Йорк, оставив позади его отца и палящий Юг. Гарри едва помнил своего отца, но помнил влажную жару летнего дня и радость на лице матери, когда они доехали до окраины города Хаттиесбург. Она зажгла сигарету и опустила окно.
– А что есть в Нью-Йорке, мама? – спросил он.
Она выпустила струю дыма в окно и посмотрела на него в зеркало заднего вида.
– Статуя свободы, сынок. Эмпайр-стейт-билдинг. Бродвей, туда едут все известные актеры. В Центральном парке есть пруд и зоопарк. В Нью-Йорке полицейские ездят на лошадках. Тебе там понравится, Гарри.
Она улыбнулась, отмахнув от лица дым, и Гарри хотелось ей верить, потому что мама улыбалась, а он это любил.
– А папа как же? – спросил он.
Повисла пауза, а потом она произнесла:
– Нет. Папа не поедет. Папы не будет в Нью-Йорке.
Ну или так это запомнил Гарри: запах сигаретного дыма, по радио играет Пэтси Клайн, мама ей подпевает, у него в руках тот оранжевый карандаш и лист бумаги. Он нарисовал лошадь, полицейского и тигра в клетке на одной стороне и человечка с торчащими во все стороны конечностями, его отца, на другой – таков был первый подсчет за и против в его жизни. Гарри придерживался этой тактики даже в юности. Составление списков помогало ему, – или Гарри хотелось так думать, потому что, как он часто за собой замечал, он застревал на принятиях решений.
Аналитический паралич, дразнил его Сал. – Парень не способен принимать решения, даже если от этого будет зависеть его жизнь.
Мать шикала на отчима, говоря, что с Гарри все нормально, что он активно взвешивает все варианты, когда составляет свои списки. Однако даже она не станет говорить, что Гарри делает что-нибудь даже отдаленно активное теперь, когда живет в трейлере дяди, в лесу на съезде Сто сорок первого шоссе. До самого последнего момента такое положение Гарри устраивало. Ему нравился мир и покой. Это еще два плюсика в левую колонку. И никто не лезет в твои дела. Гарри не видел ни одного человека с тех пор, как уехал дядя. Только птицы щебечут и разное зверье разгуливает в мелкой поросли.
Природа, записал он под «Никто не лезет», хотя дикая природа не всегда была плюсом деревенской жизни. Золотые дубоносы, вылетающие на залитую солнцем проезжую часть, – это красота. А вот агрессивный енот, охраняющий кучу мусора, –