Виктория Токарева

Лошади с крыльями


Скачать книгу

него как бы через это знание. А «Ромашка» не знал, и ему предстоял путь, о котором он даже не догадывался.

      Суд кончился.

      «Ромашку» посадили в машину и увезли. Все разбрелись с отягощенными душами.

      Инна и Адам пошли в санаторий.

      Дорога лежала через поле.

      Солнце скатилось к горизонту, было огромное, объемно-круглое, уставшее. Инна подумала, что днем солнце бывает цвета пламени, а вечером – цвета тлеющих углей. Значит, и солнце устает к концу дня, как человек к концу жизни.

      Вдоль дороги покачивались цветы и травы: клевер, метелки, кашка, и каждая травинка была нужна. Например, коровам и пчелам. Для молока и меда. Все необходимо и связано в круговороте природы. И волки нужны – как санитары леса, и мыши нужны – корм для мелких хищников. А для чего нужны эти две молодые жизни – Коли и Васи? Один – уже в земле. Другой хоть и жив, но тоже погиб, и если нет «иной жизни», о чем тоскливо беспокоилась клоунесса, значит, они пропали безвозвратно и навсегда. А ведь зачем-то родились и жили. Могли бы давать тепло – ведь они истопники.

      Кто всем этим распоряжается? И почему «он» или «оно» ТАК распорядилось?..

      Вошли в лес. Стало сумеречно и прохладно.

      Инна остановилась и посмотрела на Адама. В ее глазах стояла затравленность.

      – Мне страшно, – сказала она. – Я боюсь…

      Ему захотелось обнять ее, но он не смел. Инна сама шагнула к нему и уткнулась лицом в его лицо. От него изумительно ничем не пахло, как ничем не пахнет морозное утро или ствол дерева.

      Инна положила руки ему на плечи и прижала к себе, будто объединяя его и себя в общую молекулу.

      Что такое водород или кислород? Газ. Эфемерность. Ничто. А вместе – это уже молекула воды. Качественно новое соединение.

      Инне хотелось перейти в качественно новое соединение, чтобы не было так неустойчиво в этом мире под уставшим солнцем.

      Адам обнял ее руками, ставшими вдруг сильными. Они стояли среди деревьев, ошеломленные близостью и однородностью. Кровь билась в них гулко и одинаково. И вдруг совсем неожиданно и некстати в ее сознании всплыло лицо того, которого она любила. Он смотрел на нее, усмехаясь презрительно и самолюбиво, как бы говорил: «Эх ты…» «Так тебе и надо», – мысленно ответила ему Инна и закрыла глаза.

      – Адам… – тихо позвала Инна.

      Он не отозвался.

      – Адам!

      Он, не просыпаясь, застонал от нежности. Нежность стояла у самого горла.

      – Я не могу заснуть. Я не умею спать вдвоем.

      – А?

      Адам открыл глаза. В комнате было уже светло. Тень oт рамы крестом лежала на стене.

      – Ты иди… Иди к себе, – попросила Инна.

      Он не мог встать. Но не мог и ослушаться. Она сказала: иди. Значит, надо идти.

      Адам поднялся, стал натягивать на себя новый костюм, который был ему неудобен. Инна наблюдала сквозь полуприкрытые ресницы. Из окна лился серый свет, Адам казался весь дымчато-серебристо-серый. У него были красивые руки и движения, и по тому, как он застегивал пуговицы на рубашке, просматривалось, что когда-то он был маленький