взял бокал и выпил красное вино одним залпом, но в конце поперхнулся и закашлялся. По щекам потекли красные ручейки. Нерон закатывался от смеха.
– Всё! Не могу! Филоник! Ой! Рассмешил!
Когда приступ смеха прошел, он махнул одной из своих наложниц.
– Эй, ты! Рыжая! Как тебя зовут?
– Эпихарида!
– Теперь твой господин вот этот доблестный солдат! Сделай с ним всё, что ты умеешь! Филоник, я жду тебя вечером, к тебе будет дело. Лично от Императора. Ты готов исполнить мою волю?
– Да, мой Император!
– Забирай эту рыжую Эпихариду! Да повеселись, как следует!
3
На мартовские иды Агриппину привезли в родное поместье, и вот, сегодня спустя пять дней, когда день сравнялся с ночью, и когда она уже окрепла и решила бежать к своей двоюродной сестре на Крит, возле сада она услышала шум. Две молодые служанки – сестрички, помогающие ей, с криками бросились с просторной веранды в холл, где возлежала Агриппина. За ними из сада поднялся её охранник со стрелами в груди и шее. Держась за перила, он пытался подняться выше, к Агриннипе.
– Измена… – прохрипел он и, махнув руками, скатился по лестнице.
Служанки завизжали и бросились к хозяйке.
– Нет, всё таки он меня не оставит, – сказала она и загородила своих служанок.
Перешагивая через трупы охраны, в поместье шли две контубернии пехотинцев – двадцать солдат, с короткими окровавленными мечами наголо. Впереди шел без шлема молодой русоволосый солдат. Перед входом на терассу, где была Агриппина со служанками, он дал распоряжения и все пехотинцы заняли круговую оборону, а он и ещё трое солдат поднялись к ним, особенно выделился тот, что шел по правую руку: он был на две головы выше своего командира и в два раза шире. Черная щетина скрывала черты лица. Мощные, налитые руки как игрушку держали короткий меч, который был по рукоять в крови. Они остановились посреди холла. Молодой командир посмотрел на женщин, потом на своего громадного подчинённого и сказал:
– Я деканус этого отряда, Филоник, прибыл по приказу Императора Нерона! Дабы исполнить его… волю…
Филоник начал говорить четко и громко, но к концу его голос затих.
– И какая воля этого труса? – Агриппина гордо вскинула голову и шагнула вперед.
Филоник отпрянул, он никогда не разговаривал ни с кем выше своего командира – декануса, а тут его самого Император назначил деканусом и дал под управление двадцать пехотинцев. Чего-чего, а командовать он ещё не привык. Он вынул из-за пояса короткий нож и положил на лавку, служанки, стоящие за Агриппиной завыли в голос.
– Он хотел, чтобы вы сами… нам доставить только тело…
– Ах так! – она подбежала, схватила нож и швырнула его в сад, тот просвистел около солдат и упал в высокой траве.
– Трус! Трус! Сама! Никогда! – она кричала Филонику в лицо. – Он хочет, чтобы я убила себя сама! Нет!
Она ходила по холлу, теребя волосы. Служанки, закрыв лицо руками, сидя на корточках, тихонько выли.
– Хорошо! –