документ? – вдруг спросила девушка.
– Какой? Как туристическая виза?
– Наверно. Не знаю, впервые слышу о таком, но…
– Точно, – подхватил профессор. – Это здравая мысль! Вот если бы лет тридцать назад такие бумаги захотели, пришлось бы туго, а с Алексеем Николаевичем, вы уж простите, Анна, стало все куда проще.
У меня возникло ощущение, что меня пытаются втиснуть в какие неприемлемые для меня условия. Ходить и тыкать гостевым документом, изъясняясь при этом на чистом русском языке?
– Их проще оформить. Как беженцу, например, – продолжал набрасывать вариант Подбельский.
– А может, мне все-таки проще поддельный паспорт получить? К беженцу все равно будет много вопросов. Особенно к тому, кто будет везде совать свой нос.
– Как же все сложно, – покачал головой профессор, – не понимаю, зачем все это.
– Боюсь, вам и не понять. Но я не хочу попасть на место жертвы Третьего отделения, знаете ли.
– Бросьте вы! – тут же нахмурился профессор. Так что, их даже упоминать при принцессе нельзя?
– Если у вас не получается мне помочь, извините, конечно, но я тогда попытаюсь сделать все сам! – я развернулся и пошел к двери. – Я не собираюсь никого подставлять и держать зла тоже. Я знаю, профессор, вы сделали все, что могли. На тебя я вообще не могу обижаться, – произнес я, обращаясь к Анне. – Вопрос твоего спасения не очень сложный, но есть риски. И мне не хочется, чтобы цена этого вопроса была слишком высокой.
Глава 25. Особенности монетарной политики
– Погодите! Постойте! – вырвался следом за мной в коридор профессор. – Я могу вам немного помочь. По крайней мере, вы не будете привлекать столько внимания вашей одеждой!
– Боюсь, ваш размер мне не подойдет, – незлобно подшутил я над профессором, но он и вовсе не придал шутке никакого значения.
– Мой младший сын примерно вашего возраста и телосложения. Я думаю, кое-что из его одежды может подойти и вам. Он редко заходит ко мне и я полагаю, что не обидится, а может, и вовсе не заметит пропажу.
Мне бы радоваться тому, что решается часть проблем, но в голове был единственный вопрос:
– Сколько вам лет, Григорий Авдеич?
Я не мог поверить, что человек, который внешне выглядит не меньше, чем на семьдесят, мог быть моим отцом.
– Мне шестьдесят шесть. Всего лишь! И если вы закончили со странными вопросами…
Со странными вопросами мы действительно закончили. Профессор проводил меня обратно в гостиную и распахнул шкаф.
– Так, в чем же он был в прошлый раз… – бормотал он себе под нос. – Я же не могу дать вам то, что не пользуется спросом у молодежи. Так. Так… Нет, не то. А, вот! Идеально.
Старик вытащил на вешалке брюки свинцового цвета, жилет им в тон и белую рубашку с длинным рукавом.
– У вас что, все носят серое? – нахмурился я, глядя на Подбельского поверх одежды.
– Яркость для праздника, это одно из общепринятых правил. Негласных, правда, но многие социологи с этим соглашаются.
– А мне