незапертой дверь, вошел.
Это была таверна. Именно таверна – не кафе, не бар, не столовая. Я остановился у входа, разглядывая помещение.
Было накурено и немного шумно. Несколько ввернутых под потолком электрических лампочек бросали неяркий свет; однако то тут, то там горели в разнообразных канделябрах высокие свечи. Висел на одной из стен огромный грубо вытканный гобелен с изображением зеленого холма и трех растущих на нем дубов. Другая стена была увешана колесами – от огромных белазовских до тонких велосипедных. На тонких черных цепях чуть покачивалась под потолком огромная модель парусника, баркентины. А занавеси на окнах оказались большими флагами морского сигнального свода… Хмыкнув, я направился к стойке, лавируя между столиками.
Хозяин, как полагается, был толст, лыс и весел. Невероятным образом он сочетал в себе все самое, казалось бы, несочетаемое: хитроватый взгляд русского трактирщика, широкую белозубую улыбку итальянца, аккуратность немецкого бюргера и, разумеется, элегантную вальяжность сабатиньевского пирата.
– Ва! – сказал он. – Новый человек на нашей дороге!
– Добрый день, – я улыбнулся.
– Какой день? У нас скоро утро. Ты откуда такой? Впрочем, нет: куда?
– Вперед, разумеется, – я попытался попасть ему в тон.
Хозяин махнул рукой:
– Ай, не важно. Кушать будешь?
– Ага.
– Баранье рагу, а?
– Идет.
– И еще к рагу?..
– Э… – я задумался, разглядывая полки у него за спиной, заставленные бутылками самых разнообразных форм и расцветок. Лишь на некоторых из них были этикетки с надписями на русском или других понятных мне языках, да и то сплошь незнакомыми; однако, пробежав глазами по бутылочным рядам, я вдруг заметил в самом углу запыленную бутылку со знакомой этикеткой. Это был массандровский «Бастардо» – великолепный портвейн, столь любимый мною не только за удивительные качества, но и просто за то, что я открыл его для себя именно в Севастополе, вернувшись из первого своего рейса.
Вероятно, я широко улыбнулся, заметив на полке старого приятеля из массандровских подвалов, поскольку хозяин проследил направление моего взгляда и с довольным видом достал бутылку и поставил ее на стойку.
– И к рагу стакан «Бастардо», ага? – спросил он.
Я кивнул. И снова обрадовался, увидев на полках еще одного знакомца.
– И пачку «Ligeros», – эти крепкие, с настоящим черным кубинским табаком сигареты я не видел со времен начала перестройки.
Хозяин усмехнулся:
– Все будет. Садись куда хочешь, я принесу.
Я поблагодарил его и отошел, нашел свободный столик, уселся. Подошел хозяин, небрежно – но ловко! – составил с обшарпанного подноса на стол высокий стакан с «Бастардо», сбросил пачку сигарет.
Закурив и пригубив портвейн, я почувствовал, как расслабляются мои стянутые в жгут нервы, как отступает усталость… В ожидании рагу я продолжал рассматривать таверну.
Она