охватившую тело, спросила Жаккетта.
– Чтобы узнать думы Бибигюль, я пустила в Масрура джинна. Джинн залез в его голову и пытался залезть в голову Бибигюль, чтобы говорить мне, что Бибигюль думает, про гарем какого господина, – безмятежно сообщила Фатима, словно поведала, как булочки печь. – Но он ничего не узнал! Бибигюль, видно, держит оборону против джиннов и ифритов! Не иначе как у этой ведьмы есть чулан, где стоит железный сундук. В сундуке одиннадцать змей. На углах сундука воткнуто четыре флага. Это талисман. Между флагами на крышка сундука стоит таз, полный денег. И поверх динаров связанный белый петух. Только так – если джинн не смог попасть в ее голову!
Жаккетте захотелось опять спрятаться под одеяло. И не вылезать, по крайней мере, до обеда.
– Сейчас нужно выгнать из Масрура джинна и вернуть его настоящую душу. Ты будешь помогать. Зажигай светильник!
Пока Жаккетта возилась с лампой, Фатима принесла в комнату широкую доску и достала из сундука баночку. В баночке оказалась темного цвета мазь, пахнущая сандаловым деревом.
При свете лампы Фатима этой мазью нарисовала на доске квадрат. Разделила его на девять квадратиков.
К квадрату пририсовала голову, ручки, ножки и мохнатый хвост с кисточкой на конце. Голову украсила глазом, ухом, бородкой и не то шапкой, не то странной прической из волос, очень напоминающей шалашик.
Высунув от напряжения язык, Фатима принялась вписывать в квадратики цифры. Когда все ячейки оказались заполнены, она написала ряд чисел на ногах, руках и ухе фигурки. Только хвост остался чистым.
Довершило картину несколько стрелок и загогулин.
– Возьми курильницу! – приказала Фатима Жаккетте. – И иди со мной.
Они прошли в комнату, где сидел Масрур.
Фатима положила перед евнухом доску и прямо под нос поставила курильницу, куда бросила ударную дозу благовоний.
Жаккетта уловила поднимающиеся от тлеющих щепочек, переплетающиеся между собой волны сладко-дымного ладана, терпко-туманного сандала, обволакивающей мирры.
– Тазик вынеси! – бросила Фатима.
Жаккетта бегом отнесла таз на кухню.
Когда она пробегала по двору, увидела, что небо уже розовеет.
– Теперь вставай позади Масрура и держи его голову.
– Я боюсь! – всхлипнула Жаккетта.
– Не бойся, мой глупый ослик! Джинну ты не нужна. Это правоверный, проверенный джинн. Не марид[15]. Христианскую душу он обойдет стороной. Я буду читать молитву в два раката[16]. Держи голову Масрура, чтобы он весь был в дыму.
Жаккетта неохотно встала за спиной Масрура, взяла ладонями его запрокинутую лысую голову и наклонила ее к дыму. И зажмурилась, что было сил.
Фатима начала монотонно читать арабские заклинания.
От перенасыщенного ароматами дыма щипало в носу, кружилась голова. Перед зажмуренными глазами Жаккетты крутились огненные круги. А низкий голос Фатимы словно пилил голову пополам.
Сколько так продолжалось, – Жаккетта не знала…
Она очнулась и выбралась