из глубины души. Значит, мало того что меня ненормальная лошадь скинула в моём мире, так ещё в новом одни проблемы. Тело моё еле дышит, без мага-лекаря совсем загнусь. Последний глава рода умер, наследство мне не отдают. Хотя меня терзают смутные сомнения, что какая-то часть денег должна выделяться на содержание имения и крепостных. Где сидит этот гад, который заведует моим золотом? Надо его навестить! Так ещё замуж должна выйти. Срочно! И за двух! Сразу двух, не человек, а магиков, оборотней. Бр-р, оборотни. Надо разобраться, сколько мне осталось… Валерия, счастья мешок тебе за пазуху. Не осталось, а сколько времени до часа икс. Я сфокусировала свой взгляд на Прошке.
– Про твой недогляд ещё поговорим, ты там запоминай, сколько раз тебя нужно будет выпороть, потом мне напомнишь, желательно через месяц, как всю свою жизнь вспомню. Сейчас мне некогда такой ерундой заниматься.
– Барыня, спасибо, – детина резко поклонился, широкий лоб встретился с полом.
– Прохор, ты прекращай мне это цирк! Пол ещё испортишь! Чтобы лбом при мне больше пыль не собирал.
Боковым зрением видела, что девочка успокоилась и лишь шмыгала носом.
– Так что, барыня, вести на площадь матушку Серафимки? – простак Проша поднялся с пола, а ребёнок вновь кинулся в слёзы.
– Прохор, дурак ты не проходимый, – я выразительно покрутила пальцем у виска. Слуга вновь впал в ступор, похоже, такие знаки ему были неведомы, а может, Валери с ним только пинками разговаривала? – Ты зачем ребёнка пугаешь?
– Так, – он запустил пятерню в волосы. – Фимка пыталась украсть, а за это наказывают. С крепостными разговор очень строгий. За ребёнка отвечает родитель.
– Не губите матушку, барыня Валери. Я отработаю, верой и правдой отработаю свою вину. Буду пол мыть каждый день в усадьбе. Из поля не выходить… А-а-а…
Да пошло это средневековое различие между людьми.
– Иди сюда малышечка, никто тебя из-за яйца обвинять не будет и твою маму тоже, – я присела, обняла девочку и погладила по голове. – Ты такая красивая, умная, давай слёзки утрём. Тебе сколько лет? Совсем худенькая. Извини меня, барыню, с этого дня ни ты, ни твоя мама голодать не будете, обещаю! И отрабатывать в доме или поле ничего не нужно. Тебе ещё в куклы играть. А хочешь куколку? Приходи сегодня вечером, у меня есть одна, на подоконнике сидит, отдам.
На кухне воцарилась полная тишина. Я перевела взгляд на Прошку, его глаза явно давали понять, ещё одно слово и он с криком: «демоны» кинется за подмогой, чтобы барыню связать и укольчик ей поставить.
– Прохор, отвисни, – зажав детские ушки руками, гаркнула я. – Батагов захотел? Хоть одна живая душа узнает, что произошло утром на кухне, шкуру с тебя спущу.
Нет, вы только представьте, его глаза уменьшились в размерах и он заулыбался. А-а, что происходит с миром. Отпустите меня домой. Ну не смогу я постоянно так кричать, а жить-то хочется и на воле, а не в сумасшедшем доме или что у них тут взамен? Монастырь?
– Госпожа, Валери, – подала голос малышка. – Я бы никогда не взяла барское. Маменька приболела, совсем плоха.