на ней, словно покойник, всплывающий из тёмных глубин.
– П-прошу… у-умоляю… крови… п-пожалуйста, путник… я чувствую, как оно пьёт меня! – снова захрипел Парго.
Шары вокруг завибрировали и придвинулись ближе. Проходы стали уже, а псевдо-наследник Великого У теперь торчал из шара только по колени.
– Стреляный грифон, сказал же, отойди! – раздражённо бросил Барджус, не отрываясь от склянок.
Кэран попятился. Многие разумные чудовища обожают использовать человеческие трупы для маскировки или просто для развлечения.
Поверхность трёх дальних шаров посветлела, зашевелилась как тонкая, плотно натянутая кожа, под которой шебуршатся личинки.
– Готово! – воскликнул Барджус. Он поднял перед лицом сложенные лодочкой ладони, из которых бил факел синего огня. – Как тебя, листок, вали отсюда скорее! Долго огонь очищения так держать нельзя! Беги!
Уборщик развернул ладони и дунул. Факел наклонился, пламя с рёвом метнулось вперёд. Шар “Парго” загорелся. Ученик Великого У страшно закричал, его рот распахнулся гораздо шире, чем это позволяют человеческие суставы. Губы и щёки разорвались. Из чёрной дыры хлынул поток мелких жучков.
Пламя быстро перескакивало с одного шара на другой. Шевелящиеся бугры под их поверхностью замельтешили быстрее. Барджус во весь голос выкрикивал заклинание. Его глаза сияли, а по щекам текли слёзы. Синий огонь перекинулся на плащ Уборщика.
Кэран бросился к нему обхватил правой рукой за плечи и рванул. Ещё раз! Ещё! Барджус, полуприкрыв глаза, быстро шевелил пальцами и бормотал себе под нос. Воин подхватил рыжего и вытащил на центр. Шары принялись гудеть, то низко, то высоко, то громче, то тише, а потом разом сдвинулись, смыкая круг. От синего пламени кожа шаров бурлила как ведьмино варево. Воняло серой и горящей помойкой.
Узкая щель появилась на миг в сплошной стене полыхающей багровой плоти. Шары загудели громче. Сейчас снова сдвинутся! Кэран бросился к щели и воткнул в шар справа меч параллельно земле. Голубая сталь согнулась. Застонала протяжно. Воин рванулся вытолкнул в щель Барджуса и вывалился сам. Клинок за спиной разлетелся вдребезги, а полыхающая стена сомкнулась.
Кэран оттащил обмякшего уборщика к фургону и только тогда позволил себе обратить внимание на боль, рвущую ногу и живот. Он застонал и сел на горячий песок. После стылой жучиной ночи, пылающий агатовый зрак Пастыря казался добрым банщиком, разминающим озябшие кости.
Шары потухли. Они стали антрацитовыми и раздвинулись так, что между ними легко мог бы проехать всадник.
Барджус застонал и поднялся.
– Зря помешал, – прохрипел он. – Останься я внутри, сжёг бы их начисто. А теперь даже не знаю, живы они или как.
– Проверять не будем, – сказал Кэран. Он подбросил на ладони пятипалый золотой лист на стальной цепочке и засунул его в карман. – Других мечей у меня нет. Ну сгорел бы ты с ними вместе, и что?
– И то, что в этом мире больше не осталось бы последышей Великого У.
– Да наплевать. Мир