имела четкое собственное мнение, а своими глубокими медицинскими познаниями вызывала уважение у самых именитых докторов.
Взгляд Вениамина Павловича при последних словах Славика стал еще тяжелее.
– Так, никакой самодеятельности! – рявкнул он. – Медицинскую карту Галины Сергеевны оставьте мне, я сам еще раз все проанализирую, учитывая высказанные здесь экспертные мнения, – немного смягчившись, добавил он. – Подводя итог нашей с вами встречи, хочу еще раз подчеркнуть – никакой самодеятельности! Никаких кулуарных разговоров, сплетен и уж тем более интервью. Нам не нужно искусственно подогревать интерес к этому. И без нас найдутся охотники. Наша с вами задача – сплоченно и профессионально продолжать выполнять свою работу. К сожалению, Галину Сергеевну нам уже не вернуть. Но по итогам нашего с вами сегодняшнего совета вполне очевидно, что мы сделали по отношению к ней все возможное и невозможное, как уже сказал Славик. Вячеслав Игоревич, то есть. И как это ни печально, результат оказался таким, какой есть. Мы тоже не всесильны. Прошу провести разъяснительные беседы со своими починенными. Все свободны.
Собравшиеся облегченно вздохнули и поднялись со своих мест, направившись к выходу. Никому не хотелось, чтобы на сегодняшнем заседании занимались поиском виноватых, и надежды каждого в этом плане оправдались, что позволило немного улучшиться настроению в столь неблагоприятных обстоятельствах.
– Елена Николаевна, задержитесь на минуточку, – произнося это, Вениамин Павлович хотел выглядеть по-деловому строгим, будто собирался обсудить с ней какие-то свои общие рабочие вопросы. Но прозвучало все жалко и робко, как у сопливого юнца, который, стесняясь, зовет на свидание свою первую возлюбленную.
Заулыбавшись украдкой, врачи еще быстрее поспешили освободить помещение. Все давно знали о страстной привязанности директора к главной медицинской сестре. Это было одной из немногих его слабостей, не считая склонности к комфорту и изысканным блюдам.
Поутру резвился, а к вечеру взбесился
Мир изменился. Вика это четко осознала, когда открыла глаза. Она лежала в темноте в каком-то чужом месте. Так иногда раньше бывало: просыпаешься и не можешь понять, дома ты, в гостях или в гостиничном номере. Сейчас она всматривалась в темноту и пыталась определить место своего нахождения. Привычного расположения окон не наблюдалось, значит – не дома. На отдых, в командировку или в гости как будто тоже не собиралась. Или собиралась? Что было вчера? Ну, если не вчера, то в тот момент, когда она закрыла глаза до того, чтобы открыть их сейчас. На какое-то мгновение ее охватила паника – почему она не помнит, как здесь оказалась? Вика начала прислушиваться к себе. Свою голову она определенно ощущала, но не в привычном состоянии, а как некий опухший и раздутый шар. Или мяч. Хотелось пить. «Неужели вчера была гулянка, и я так напилась, что ничего сейчас не помню? Это место мне совсем не знакомо», – думала Вика. Она помнила,