Рейчел. Ей пять. Не волнуйся, ты с ней еще познакомишься. Так это же круто, правда?
– По-моему, круто – неподходящее слово. Скорее грустно.
Он выключил в домиках свет.
– А кто у вас играет на рояле? – спросила я.
– Я. Это мой талант. Ну, у всех же есть хоть какой-нибудь талант.
Стюарт скорчил дурацкую рожу, и я засмеялась.
– Зря ты себя недооцениваешь, – сказала я. – В университетах любят людей со способностями к музыке.
Боже, это прозвучало так… ну, так, будто я все делаю только для того, чтобы потом понравиться кому-нибудь в университете. Я с ужасом поняла, что процитировала Ноя. Раньше я и не задумывалась о том, как противно звучит эта фраза.
– Извини, – сказала я. – Я устала.
Он отмахнулся от моих слов, будто мне не нужно было ни объясняться, ни извиняться.
– Мамы тоже любят, – сказал он. – И соседи. Я тут вроде ученой обезьянки. К счастью, мне играть нравится, так что ничего страшного. Ладно… устраивайся на диване и…
– Да, спасибо, – сказала я. – Здорово. Спасибо, что позволили мне остаться.
– Не за что.
Он развернулся, чтобы уйти, но остановился у лестницы.
– Слушай, – сказал он, – извини. Я вел себя как козел по пути сюда. Просто…
– Я знаю. Это все метель, – сказала я. – Мы замерзли, у нас было дурное настроение. Не переживай. Ты тоже меня извини. И спасибо.
Вид у него был такой, будто он собирался сказать что-то еще. Но вместо этого он просто кивнул и стал подниматься. Прежде чем исчезнуть, он спустился на пару ступеней вниз, перегнулся через перила и сказал:
– С Рождеством!
И тут меня накрыло, даже в глазах защипало. Я скучала по родителям. Я скучала по Ною. Я скучала по дому. Эти люди сделали для меня все что могли, но они не были мне родными. Стюарт не был моим бойфрендом.
Я два часа лежала, ворочаясь на диване и слушая, как где-то наверху храпит собака (наверное, это была собака) и отсчитывают секунды часы.
Я больше не могла это терпеть.
Мой телефон лежал в кармане пальто, поэтому я стала искать свою одежду. Она обнаружилась в прачечной. Пальто висело на батарее. Судя по всему, моему телефону не понравилось купаться в холодной воде. Экран даже не засветился. Неудивительно, что Ной до меня не дозвонился.
Телефон у них стоял на кухонной стойке. Я тихо подошла к нему, сняла трубку и набрала номер Ноя. Он ответил после четвертого звонка. Голос был глухой, усталый и какой-то растерянный.
– Это я, – прошептала я.
– Ли? – прохрипел он. – Который час?
– Три часа ночи, – ответила я. – Ты мне так и не перезвонил.
Он принялся крякать и хмыкать, будто пытался собраться с мыслями.
– Прости. Я весь вечер был занят. Шведский Стол, то, другое. Ты же знаешь мою маму. Поговорим завтра? Я тебе позвоню, как только мы закончим разворачивать подарки.
Я молчала. Я попала в самую сильную метель за год – за много лет, – я провалилась под лед, мои родители сидели в тюрьме… и он все