сообщении маленький сюрприз.
Прислоняюсь плечом к одиноко светящему фонарю возле клиники и ловлю себя на мысли, что все это очень странно. Арсеньев, я, наши перепалки. Словно семь лет назад мы поставили на паузу нашу войнушку и тут же включились в нее, едва оказались нос к носу. Хотя помнится, закончилось все совсем не на этой ноте. Если уж продолжать с того, чем все зафиналилось, то по законам жанра мы должны сейчас кувыркаться на его узкой кровати, пыхтя, как два паровоза.
Скольжу взглядом по крепкой фигуре напротив, оценивая, насколько интереснее это было бы сейчас. Определенно, громче.
Роюсь в сумке и вытаскиваю сигареты. Холодно и голодно, а никотин убивает этих двух зайцев. Подношу сигарету ко рту, зажимаю губами фильтр, поджигаю зажигалкой. Первая затяжка разливается теплом в груди.
– Ты еще и куришь, – кривится Антон, кидая на меня брезгливый взгляд.
– Ой, пожалуйся маме, – отбиваю раздраженно.
Делаю еще одну затяжку и, красиво отведя руку с зажатой сигаретой, выпускаю дым в небо. В моей голове это выглядит очень эротично. Почти как у актрис прошлого века в элегантном манто на плечах и длинным мундштуком в руке.
– Твоей бесполезно. Скажу своей, она знает, как бороться с такими привычками, – не ведется на картинку Арсеньев. – Кстати, когда она вернется, не знаешь?
– Они прилетят в следующую субботу, – очередная затяжка.
– Откуда? – упирает в меня свой недоуменный взгляд.
Вот и любовь сына во всей красе.
– Так ты не знаешь, – расплываюсь в широкой улыбке. – Они с мамой в Турцию укатили. Уже должны были заселиться и опробовать “ультра все включено”.
– Мать недоступна, я думал на даче, – прислоняется к фонарю напротив и устало выдыхает. – Значит, не увидимся.
– Ты просто сын года, – хмыкаю я. – Приехать первый раз за семь лет, без предупреждения, м-м-м, красавчик!
– Кто бы говорил, – громко фыркает он. – Твоя мать хоть наполовину тебя настоящую знает?
Что есть, то есть.
Тушу окурок о бортик урны и выбрасываю. Повисает гнетущая тишина. В сумке раздается вибрация, разрезая напряженное молчание вечера. Вытаскиваю телефон, смотрю на имя и морщусь. Вечер становится все интереснее.
– Да, – холодно отвечаю на звонок.
– Ангел мой, – урчаще произносит Макс.
И я ненавижу то, что от этого голоса по-прежнему бегут мурашки.
Глава 11
Антон
А утром все пройдет, и сердце остынет
И каждый упадет в свою пустыню…
– Чего надо? – рявкает в трубку “ангелочек” напротив.
Я невольно вздрагиваю. Так увлекся ее пухлым ртом, выдыхающим из себя никотин в атмосферу, и тонкими пальцами, держащими чистый яд, что не заметил, как зазвонил ее телефон. Чертовка даже убивает себя так, что хочется присоединиться. Или добить ее быстрее, не полагаясь на пожирающее легкие время. Она просто ужасна, боже.
Отворачиваюсь к дороге и высматриваю такси. Кот на руках почти ничего не весит, совсем тощий, но руки все равно затекли.