в непромокаемом чехле и не успел пасть жертвой пенной вечеринки. Капли крови, которые смешиваются с розовой шнягой под ногами, волнуют меня в куда меньшей степени.
Я чертыхаюсь, пока выжимаю липкую, воняющую нотками земляники, тряпку. Чертыхаюсь, снимая туфли, сросшиеся с ногой за тяжелый рабочий день. И страстно матерюсь, неся на вытянутых руках ведро и кроваво-пенную сумку в сторону ванной.
Дверь ванной комнаты удачно распахнута, свет зажжен. Так, а вот это уже ни фига не странно, это уже пугает. Мой щедрый на теории мозг подкидывает варианты: тетя Валя бежала на самолет, как от пожара, и ей было тупо не до всей этой бытовой шняги с экономией электричества. Вариант два: Вискас – пугливый засранец, и она оставила свет для него. Вариант три…
Находится сейчас сзади меня. Шлепает босыми ногами по ламинату, пугая меня до чертиков. Надежды, что это кот – никакой. Слышится странный звук скользящего удара и крепкое мужское ругательство.
Мне конец. В квартиру пробрался домушник, сейчас стырит красивые теть Валины перстни и покромсает мое прекрасное лицо. Я стану одной из тех неудачниц, что оказались не в том месте, не в то время, и до конца дней буду вынуждена зарабатывать на программах типа “Пусть говорят!”. Плача и скрывая лицо за маской.
Перспектива меня обозлила.
Я внутренне собралась с силами, бесшумно отступила к зеркалу, прячась за полотенцами на крючке, и перехватила ведро двумя руками. Блин, надо было вытащить из сумки отколотое горлышко бутылки, чтоб обороняться! Но уже поздно, шаги становятся ближе, мое сердце подскакивает к самому горлу и ускоряется в таком ритме, что в ушах звенит.
Я подгадываю момент, выскакиваю прямо перед бандюганом и выплескиваю содержимое ведра вместе с тряпкой ему в лицо!
Домушник, явно не ожидавший засады, низко басит, матюкается, спотыкается о порожек ванной и вываливается на пол коридора.
Я перескакиваю через него, едва взглянув на покусителя на девичью честь и бриллианты, и несусь к входной двери. Мозг щелкает какая-то деталь, и я неожиданно притормаживаю. Оборачиваюсь, смотрю на голого мужика.
То есть, до того, как он упал, на нем еще было полотенце, скрывающее мужскую задницу. А сейчас – ни-че-го.
И знаете что?
Эта задница мне знакома.
Глава 4
Антон
Сердце уходит с орбит, бьется как ломаный бит
Я был почти убит, кто мы друг другу, кто мы?
Синий Солярис останавливается на очередном светофоре, и к горлу подкатывает тошнота. Вторые сутки в пути, без нормальной еды и сна – вымотают даже такого закаленного в жестких условиях человека, как я. В салоне душно, кондиционер, какого-то фига пашет на обогрев, окно с пассажирской стороны не открывается. И это пресловутый питерский “комфорт”. Я отвык, что с меня дерут деньги за просто так.
Прикрываю глаза, пытаясь добрать сна, пока едем от аэропорта. Ни черта не выходит, и к родному дому подъезжаю еще более раздраженным, чем выходил из самолета, после