бывай, отче, зайду, – обещаю я.
Мне вдруг становится жаль его, духовный отец, как-никак. Батюшка кивает удовлетворенно и удаляется мелкими шагами. Я смотрю ему вслед, и одна мысль не дает мне покоя.
– А с чего ты так испугался его, Савелий?
– А чего обзывается?
Теперь мне ясно, что угрюмый невозмутимый Савелий на самом деле боится батюшку, как девица жениха на смотринах.
Савелий движется по лесу величаво. Он не кланяется веткам и не увертывается от торчащих сучков. Посохом отодвигает ветки и молодые деревья, попадающиеся ему на пути. Как бы ненароком я придерживаю упругую колючую лапку елки на уровне пояса Савелия, а когда дядька приближается, внезапно отпускаю ее. Дядька невозмутимо отражает ветку посохом и даже не бранит за шалость. Он задумался.
На опушке появляется звериный силуэт. «Кошка?» – собираюсь спросить я Савелия, но конфузливо проглатываю вопрос. Откуда тут кошка? Присматриваюсь – лиса. Маленькая, но толстая. Увидев нас, она снова прячется в зарослях.
В лесу становится теплее, вялые комары собираются вокруг нас, но им не хватает злости, я отмахиваюсь от них лениво. Крапива под стать комарам. Рыжая, пожухшая, она не жалит запястья, щекочет.
– Дядька Савелий, а почему в нашем лесу нет медведей?
– Почему – нет? Есть!
Савелий улыбается и показывает мне меховую кисточку на рукоятке своего ножа. Ею он очищает грибы от листьев и иголок, прежде чем положить в корзину.
– А почему мы их никогда не видали? – не отстаю я.
Улыбка Савелия становится загадочной, он не отвечает.
Мы утыкаемся в стену непроходимого молодняка. Стволы толщиной в руку растут слишком густо, не прорубиться. Мы идем вдоль них словно по просеке. Здесь все исхожено крестьянами, тропа вьется – кажется, что она огибает выброшенные кем-то червивые сыроежки. Я вполглаза смотрю по сторонам, без цели, корзина почти полна. Савелий ведет меня домой.
Просека резко виляет в сторону, и я замираю, чудом сдержав крик. Прямо посреди тропы высится огромный гриб альбинос, полностью белый от корней до самой макушки. Я сразу понимаю, что это за гриб. Породу его никто не знает, нет такой породы. Он появляется из-под снега каждую весну и торчит из года в год, ждет, что его срежут, словно в лица прохожим заглядывает. Но никто не рискует. Старики говорят, что не простой тот гриб, а грибной царь. Старикам верят, вот и не берут гриба, боятся. А как взять, когда стережет его сам Хозяин леса? Оно конечно, кто рискнет срезать грибного царя, тот вправе загадать заветное желание. Но, если желание покажется Хозяину пустяком, – жуткая гибель ждет гордеца. Вот и не хотят тревожить Хозяина леса. Живет он себе в самой чаще, в глубине болот, заплутавшими грибниками и охотниками пробавляется, и пусть его. Не буди лиха! Никто в лес без нужды не суется. Торговые люди собирают караваны, чтобы ехать из Велижа в Жижецк, а на ночь разворачивают табор. Один отец мой ничего не боится, ходит где хочет и когда хочет. Бают, что мир у него с Хозяином леса, потому не боятся князья Друцкие нечистой силы, да кто их, те байки, слушает. Только без страха правит батя своими