её не только арнаю, а все маги в Ноостарии. В этом приёме внимание опускается в центр истинного Сердца – в центр груди, где встречаешься с внутренним огнём собственной души, по сути – с самим собой, и в этом сиянии, у арнаю оно белое, у других может быть любого другого цвета, расширяешься в бесконечность, сливаешься с Мирозданием. Можно сказать, что таким образом мы встречаемся с Богом внутри себя, осознавая, что Бог – это мы сами. Тот, у кого это получается глубже и чище всего, становится арнаю – творцом, потому что осознаёт, что всё вокруг творится им постоянно, и принимает эту ответственность вместе с силой и властью.
Закончив обдумывать мысль, я с лёгкой неуверенностью неофита спросил:
– Только вот как пройти весь этот сложный путь от верхних слоёв, – моя рука легко коснулась внешних лепестков того же цветка, – до сердцевины, – пальцы плавно сдвинулись к озвученной области, – и там суметь открыть Врата в Царствие Небесное и посмотреть в глаза Богу?
Отец Григорий взглянул на цветок, помолчал немного и тихо сказал:
– Нужно набраться смелости и решимости заглянуть в самого себя, чтобы встретиться там со всем, что попадётся на этом пути. И с добродетелью, принимая её с искренней радостью, как богатство, и с бесовской злобой, которая ядовитыми каплями собственных помыслов и действий разъедает людскую душу. Пройти, разворачивая каждый из грехов, отказываясь быть в этом месте бесом, и выбирая быть там Богом. Только так можно очиститься и стать ещё богаче благом, капля которого есть даже в самой тёмной душе.
Старик задумался, словно что-то припоминая, но затем встрепенулся и добавил:
– Самому это сделать очень трудно. Слишком велико число прелестей, страхов и гордыни, скрытой в глубинах нашей души. Но коли рядом есть мудрый наставник, то путь этот осилить намного легче.
Проницательный взгляд пресвитера перешёл с цветка на меня, заглядывая в мои глаза и дальше, как мне показалось, в саму душу.
– Впрочем, в конечном итоге всё в руках Господа и того, кто идёт по выбранному пути, от твёрдости его решения и истинности его желаний, – продолжил он спустя короткую паузу.
Я помедлил, ответно глядя в ясные глаза старца. У меня было отчётливое ощущение того, что за мной пристально наблюдают и изучают мельчайшие мои реакции. Хотя, ощущения опасности отсутствовало, а схожесть этого человека со Стефаном, признаться, подкупало. Даже не схожесть. Мне почему-то показалось, что отец Григорий мог бы быть наставником Стефана во времена послушничества тогда ещё далеко не вицероя, а совсем юного подростка. Но спрашивать прямо я не решился.
Осторожно кивнув, я оставил голову чуть опущенной в знак принятого здесь обычая выражать признание и смирение. В слух же сказал:
– Благодарю вас за интересный и необычный рассказ. Ваш ум поистине проницателен, раз способен увидеть Бога и истину в цветке, найти в нём ответ на вопрос, к цветам отношения не имеющему. Я, право, восхищён. С вами очень интересно беседовать.
Подумав ещё, я добавил:
– Я обязательно запомню