никто степняков не видел. Да, половцы, конечно, хитры, но ведь не духи же они бесплотные! Не могли уж совсем следов не оставить… На лесных дорожках – ни кострищ, ни следов лошадиных копыт, ни помета! Как так быть может? Тем более на косогоре у реки – следы очень даже четкие! Что ж, коли разумному размышлению сие не подлежит, остается одно – мистика.
В Нинеиной деревне, в отличие от того же Ратного или Михайлова городка, люди, в большинстве своем, жили по-старому, в полуземлянках с земляным полом и очагом вместо печи. Встречались и печи – только топились они по-черному. И нет, чтобы не могли себе позволить – просто старые обычаи блюли. Язычник – он всегда живет по заветам мудрых и непогрешимых предков, а жители Нинеиной веси язычниками и оставались – закоренелыми. Правда, от деревни после мора остались лишь пара жилых построек…
Впрочем, дом самой ведуньи стоял на высокой подклети и по сравнению с окружающими хижинами выглядел настоящим боярским теремом. К тому же и печь по-белому топилась, для здешних болотных краев – невидаль.
Колдунья заприметила гостей еще издали. Может, в окно увидала, а может, подсказал Велес. Сама встречать не вышла – вот еще! – послала правнучку, Красаву… А девчонка тому и рада – давно в Мишу втюрилась, зараза мелкая! Подбежав, прильнула к стремени, глазищами сверкнула:
– Ой, Миша! Очам своим не верю. Неужто в гости? А это с тобой кто? Ага! Никак Ермил из рода старого Хотобуда! Как вырос-то, похорошел… и не узнать.
– К Нинее Всеславне мы… – спешившись, сотник поцеловал девчонку. Не любовно поцеловал, а так – из вежливости, троекратно. С малолеткой разводить шуры-муры – оно ему надобно? Тем более Юлька еще…
– Беги, доложи.
Красава скрылась в хоромах, но почти сразу вернулась, поклонилась едва ль не до земли:
– Заходите! Нинея Всеславна гостей к себе жалует.
Жалует! Эва, боярыня ты наша. Графиня-баронесса…
– Ну, жалует – так пойдем.
Подбежавшие слуги волхвицы приняли коней, повели к коновязи.
– Господин сотник… Это Красава, что ль? – набравшись храбрости, уточнил Ермил. – Надо же! Как повзрослела… Не девчонка ныне – дева. Давненько ее не видал. Ране-то, говорят, частенько к нам в крепость бегала…
Михаил усмехнулся – ишь ты! Красава – правнучка Нинеи, а кто уж были родители этой девчонки – бог весть. Вообще-то Нинея в округе на семь дней пути в любой деревне любую девчонку себе забрать может! Она волхва! Она умереть не имеет права, пока смену себе не вырастит.
Нинея приняла гостей, сидя в высоком резном кресле. Статная, седовласая, со следами былой красоты, в темно-красном платье из толстой бархатной ткани, явно ромейской, затканной тяжелым золотом. Нет, не колдунья – графиня! Да что там графиня… Королева!
– Посмотрю, – выслушав просьбу сотника, милостиво кивнула волхва. – Старых богов поспрошаю… Но! Вы мне тоже нужны. И ты… И Ермил наш…
Слово «наш» в отношении отрока младшей стражи сильно покоробило Михаила. Впрочем, он всегда знал, что Нинея имеет виды на его людей, на тех, кто из веси. А потому давно разогнал их по разным отрядам, вместе