они вернулись, у Джейд в наушниках уже орала какая-то песня. Рэй протянул ей кофе и дьявольски шоколадный пончик, а потом поцеловал своего мальчика два, три, четыре раза.
– Приходи к нам после работы. Мы будем у Уилсона. Он попросил помочь.
– Что ему надо? – спросил Рэй.
– Передвинуть мебель, что-то такое.
– Он что, не может попросить своих парней?
Джейд пожала плечами.
– Я не задаю Уилсону вопросов.
– Я не хочу, чтобы ты туда ходила одна.
Уилсон жил в не самом лучшем районе на восточной стороне, но Рэю не нравился не только район. Уилсон был из тех, кто врет даже по пустякам: сколько он заплатил за микроволновку, почему его уволили с работы. Он дразнил Джи за его сколотый зуб, хлопал Джейд под зад вместо приветствия и прощания. Не раз Рэю приходилось вмешиваться в его барные ссоры. И не раз они давали ему в долг, когда им самим нужны были деньги. Но Джейд терпела его, потому что он – ее двоюродный брат и потому что он хорошо к ней относился. Когда ей было шестнадцать, он покупал ей пиво и водил ее к врачу, когда она была беременна Джи.
– Он просил тебя принести денег? Кто еще там будет?
– Ты слишком много беспокоишься, – сказала Джейд и поцеловала Рэя на прощание. Она притянула Джи за руку, и мальчик так и навалился на нее, наконец заполучив ее внимание.
Рэй смотрел им вслед, когда они завернули за угол. У него было отчетливое чувство, будто он смотрит, как вся его жизнь уходит от него: изящная фигура Джейд, ее растрепанные волосы, огромный рюкзак на крошечном Джи. Ему хотелось броситься за ними, схватить их, привести обратно в кафе и не выпускать из-под своей защиты. Но от чего их защищать? От Уилсона? Рэй понимал, что это глупо – так безотчетно хотеть прижать к себе и не отпускать все, что любишь, и испытывать вдруг такой страх от того, как много можешь потерять. Может, он волновался, что репортеру не понравятся его пончики. Может, выпил слишком много кофе. Он хотел было пойти за ними, еще раз поцеловать Джейд, обнять мальчика, но понимал, что это просто нервы. И остался на месте. К вечеру они все будут дома.
К полудню репортер так и не пришел, и Микаэла с Мишель бросили ждать и пошли обедать. Линетт была у себя в кабинете – в чулане с вентилятором и свисающей с потолка лампочкой. Рэй один стоял за кассой и смотрел в окно на Бирд-стрит. Машин было мало: в сторону шоссе проехала фура, дорогие машины подъезжали к окошку с обедами. Люди из города были в костюмах, но Рэй понятия не имел, чем они занимаются. В кофейню зашли за сэндвичами двое копов, потом рабочие-латиноамериканцы пришли выпить кофе. Они сносили старую табачную фабрику неподалеку. Наконец из автомастерской пришел механик за своим еженедельным сэндвичем.
Он был почти ровесником Рэя, но выглядел гораздо старше: поджарый мужчина с намечающимся пузиком, с загорелым лицом, темными усами и без бороды. Кудрявые волосы он приглаживал гелем. Он вошел в кафе в авиаторах и белой рубашке-поло, каким-то чудом не вымазанной маслом.
– Белая рубашка, мужик? Ты в белом собираешься работать с машинами?
Механик