не говорила.
У Халила всегда было много работы. Чтобы праздно посидеть за болтовнёй и чаем об этом и мыслей не возникало. Но для жены у него всегда было время – посидеть рядом, поговорить о том, что в доме творится, кто заглядывал в гости в его отсутствие. Да мало ли о чём можно поговорить с женой и не просто женой – подругой, помощницей, любимой. Лишь об одной вещи Халил боялся не то, что заговорить, подумать страшился. О том, что приёмная дочка, работящая и упорная Лайло, вот уже сколько времени не даёт ему спокойно спать. Несмотря на усталость, ворочаясь без сна, он видел Лайло, видел не глазами, а всем своим нутром. Видел такой, какой она была, и не мог понять, как она лишила взрослого мужчину покоя? Невеликого росточка, приземистая, ширококостная, с маленькими, но крепкими ручками. Чёрные волосы заплетены в косички, тёмные зоркие глаза, высматривающие малейший непорядок, лицо смуглое и обветренное. Такую девушку красавицей, даже если захочешь, не назовёшь: нет в ней того, что есть в Зумрад и его дочерях. Неужели его привлекает молодость и персиковая свежесть? А может, то, что она день-деньской работает, не покладая рук?
Долгое время он не замечал Лайло – бегает по хозяйству, жена всё время хвалит её. Девчонка драчливая, работников выгнала, какого-то кипчака приютила, да с собакой. Их Халил терпеть не мог. Орёт на заднем дворе, если что не по ней, даже в мастерской слышно. Но Халил как-то пропускал мимо ушей похвалы, расточаемые Зумрад, считал, что так и должно быть. Приютили, кров дали, живёт в доме на равных с его родными детьми – неужто мало этого? Так и продолжалось бы, если не один совсем малозначительный случай.
Ранней весной Лайло натолкнулась на него, когда сломя голову по какой-то непонятной прихоти бежала на женскую половину дома. Бежала, ничего не видя, но в этот момент Халила обдало незнакомым
запахом – такого сладкого, притягательного аромата он никогда в жизни ни от кого не ощущал. Весь мир в единый миг перевернулся – мимо него пробежала прекрасная пери, за ней можно пойти на край света! В этот миг он влюбился! И в кого – почти в родственницу, дочку… Как неловко, как нехорошо. Справиться с собой Халил не мог. На Лайло почти не смотрел, зная, что, если лишний раз повернёт голову в её сторону, неизвестно, что может сделать. Но каверзное дело разрешилось самым простым образом, о котором Халил и мечтать не смел.
Тёплым днём, ближе к вечеру Зумрад, сидя на айване, вышивала тюбетейку на заказ. Заказ был срочный, тюбетейка была для дочери состоятельного уважаемого человека, муллы их мечети: девчонка была своенравная и капризная, а отец потакал всем её прихотям, словно она единственная дочь хана. Ребёнку было всего девять лет, но головной убор она заказывала с таким знанием дела, что Зумрад диву давалась:
– Мне нужен узор из алого шёлка, чтобы с золотой ниткой, и розы должны быть яркие, как мои губки! А впереди должна быть занавесочка из серебряных нитей с мелкими бусинками бордового цвета. Я хотела жемчужинки, но батюшка сказал, что мне рано