журналисты дружно сидели в соцсетях. Кроме, конечно, одного: Руцкого, всё так же задумчиво глядевшего куда-то в пустоту и сжимавшего в руке диктофон с зажженной красной лампочкой.
«Может, он и не журналист вовсе? – подумала Марина, лихорадочно набирая сообщение сыну – придется ему поехать сегодня на метро. – С другой стороны, как он разрешение на съемку тогда получил?»
Марина дописала сообщение и отложила телефон, пообещав себе в ближайшие десять минут в руки его не брать.
– Суд постановил удовлетворить ходатайство стороны защиты и приобщить справки к материалам дела.
Она сложила справки аккуратной стопочкой и отложила в сторону, чтобы стол принял хоть какое-то подобие порядка.
Багришин воспользовался паузой и ходатайствовал о вызове свидетелей – матери и дочери Шпака. В ответ на вопрос Марины, есть ли у обвинения что возразить, Метлицкий, который пребывал в мундире и полудреме, неожиданно вскочил и воскликнул:
– Ваша честь, я возражаю!
«Вот его нисколько не смущает скукожившийся в “аквариуме” человек», – подумала Марина. И тут же одернула себя: а что, собственно, ее он смущает?
– Ваша честь, нет никакой необходимости вызывать дополнительно свидетелей, чтобы тратить и без того драгоценное время уважаемого суда на характеристики, которые и так уже содержатся в материалах дела.
Марине показалось, что скороговорку Метлицкого разобрала только она – и то благодаря давнему знакомству. Впрочем, по лицу адвоката Муравицкой было понятно, что́ она думала и про прокурора, и про его возражения, и про весь этот суд. Ее суд.
Шпак тем временем ёрзал на скамье и косился на дверь. За полгода в СИЗО ему едва ли разрешали видеться с родными часто – и, скорее всего, не разрешили свидания даже после того, как он дал признательные показания.
В конце концов, разве велика разница между ее желанием отыскать запутавшегося где-то в Сети Егора и желанием Шпака в последний раз перед колонией увидеть своих мать и дочь?
Отложенный в сторону телефон завибрировал снова.
Мама, что с папой? мне стремно что-то
Мать Шпака аккуратно прикрыла за собой дверь и медленными шагами направилась к трибуне. На ее бледном лице было отсутствующее выражение – старается не заплакать, поняла Марина, заранее готовясь наблюдать сцену рыдающей по сыну матери.
Руцкой тем временем продолжал целиться в Марину диктофоном, откинувшись на спинку скамьи. Марина готова была поклясться, что он иронически ухмылялся ее потугам казаться хорошим игроком в партии, исход которой был ясен заранее.
Или она это сама себе придумывает сейчас – от волнения?
Как найти Егора? «Был сегодня в 13:26», – отображалось в «WhatsApp». То есть зашел во время обеда и больше не заходил. Очень нехарактерно.
Мать Шпака то и дело срывалась на всхлипы – зал понимающе хранил молчание, только Аня долбила по клавиатуре, то и дело издававшей «кряк», словно метроном. Однако скоро, разговорившись, мать Шпака начала тараторить: как Шпак искал