Я этого Багришина помню, защищал у меня в одиннадцатом году грязь эту. Адвокатуру эту разгонять пора, это враги.
Марина погасила экран и закрыла глаза. Напряжение ослабло, но вместо него пришло какое-то чувство усталости. Как же ей всё это надоело.
Для таких случаев – когда нужно была снять усталость, – годился секс, и ее уже какое-то время занимал вопрос, можно ли тайком заняться сексом в совещательной комнате (фантазия об этом рождала приятные ощущения где-то в районе живота), и единственное, что по большому счету смущало Марину, – что занятия сексом под взглядом Путина со стены было не то чтобы, ну, кощунственным… Но каким-то нарушением негласных рамок, которые она переступать была не готова.
Хор, я поняла! Спс, Константиныч! Целую
Держись, Марин! Ты космическая)) еще сделаем из тебя вторую Хозяйку!))
Марина усмехнулась. Ну, с этим Константиныч перегнул. Любой московский судья знает: Хозяйка Мосгорсуда у них как Ленин в Мавзолее: была, есть и будет только одна.
Марина прижалась спиной к стене, стараясь сделать так, чтобы позвоночник сквозь ткань мантии и спортивного костюма почти соприкасался с обоями. В детстве мама заставляла ее так делать почти каждый день: у Марины долгое время была неправильная осанка, и мама опасалась, что у дочери разовьется сколиоз. Но как-то обошлось: возможно, благодаря таким вот получасовым стояниям у стены, а возможно, никакого сколиоза у нее и так не случилось бы.
Марина задержала дыхание.
Стояла полная тишина. Только на стене тикали часы с дешевым серебристым циферблатом.
На какое-то мгновение Марине показалось, что теперь-то всё закончилось. Она прощупала свои рёбра, позвонки, провела ладонью по ключице – и всё это вроде как было ее, а вроде уже и не совсем, как будто бы всё существовало отдельно от нее, каждая косточка была уже частью тела, ей самой не принадлежавшего, и сама она уже не то чтобы жила, но и не то чтобы умерла, а что-то между – лимб, повисшее в невесомости тело бессмертного космонавта, буддистский монах в бардо. Где-то там, снаружи, остались горе-оппозиционер, его адвокат и прокурор, Константиныч и Маринины амбиции, несомненно привлекательные, конечно, вот только ли смогут они конкурировать с этим – с чернотой, с пустотой, с ничто.
Телефон завибрировал опять. Марина нехотя открыла глаза и взглянула на экран.
Мам, а ты заберешь меня сегодня из школы?
Марина нахмурилась. Вообще-то сегодня была очередь мужа забирать Сашу. Договаривались они всегда за неделю вперед и на два-через-два, иначе распланировать было трудно: Егор мог задержаться в офисе точно так же, как и Марина. Саша просился возвращаться домой самому – восемь лет все-таки, уже большой, – но тут против была уже Марина: мало ли, вдруг кто захочет насолить судье и что-нибудь сделает с ребенком?..
«Ты просто параноишь», – говорил Егор, когда эта тема опять всплывала в их – не очень частых – разговорах, но послушно забирал Сашу согласно расписанию.
Папа говорил что задержится а теперь не берет трубку;(
Что