корабли они тоже грабят?
– К кораблям, милорд, подобраться трудно, а у нас плоты. Можно сказать, сами к ним в руки лезем.
– Сами? А что никто сюда плоты не гоняет?
– А кто погонит? – опять ответил Флапий и, как всегда, непосредственно добавил. – Таких дураков, милорд, нет…
На плоту установилась тишина и все уставились на спокойно сидящего слугу. Тот растерянно огляделся.
– Что? – Недоуменно спросил он. – Я что-то не то сказал?
– В обще-то, старый, ты назвал милорда дураком, – тут же встряла Рыжая.
– Я? – удивился старый слуга. – Когда? Ты чего мелешь, кобылица необъезженная. Да наш милорд самый умный из всех кого я знал. Умный и удачливый. Вот кто может похвалиться, что обесчестил кикимору и не заразился. Это я вам скажу, большая удача…
– Флапий! – прервал его Антон. – Остановись. Иначе греха не миновать. Не было у меня ничего с той кикиморой. Не было! Я уже сотню раз говорил.
– Конечно, не было! – растерялся Флапий, – это я так… э-э-э…чтоб значит молодые и неопытные не думали, что вы дурень…
– Флапий! – рассердившись, произнес Антон, – просто помолчи.
Но Рыжая не могла угомониться.
– Дядька Флапий, – спросила она, а почему другие милорды не гоняют плоты? Это же выгодно.
Старик заюлил глазами и нашелся.
– Потому, что они как есть, дурни.
– Что-то я тебя не пойму, – Рыжая недоуменно посмотрела на старика. – То, они дурни, потому что гоняют плоты, то дурни, что не гоняют. Кто из них дурнее?
– Да что ты ко мне пристала, как смола, – разозлился Флапий. – Не знаю я, кто из них дурнее. Отвяжись, приставучка! Вон, кашу иди готовь.
– Больно надо! Сегодня не моя очередь.
Но усидеть спокойно, она уже не могла. Ее глаза удивленно расширенные от услышанного, смотрели на милорда искоса и она вся извертелась. В замке, о том что было, не распространялись. Хотя смутные слухи о спасении служанки Рады ходили. И та часто согревала милорду постель. Только вот, что-либо выудить из нее не получалось.
– Милорд! – не выдержала девушка. – А что, это за история с кикиморой? Она что, такая красивая?
Торвал жующий кусок мяса, услышав ее вопрос даже поперхнулся.
– Красивая? – громко засмеялся он. – Она такая уродливая, что если увидишь изблюешься.
– Да? – удивлено промолвила девушка, – а зачем нужно было лишать ее чести? Это какой-то рыцарский подвиг?
Антон зверем глянул на безмятежно сидящего Флапия. Он не выносил разговоров о кикиморе. Как только вспоминал, кого в пьяном угаре целовал и одарил своей чувственной любовью, то хотелось умыться и почистить зубы.
– Я не лишал ее чести. У этих тварей вообще нет чести… – произнес он и замолчал.
– Так она значит была не женского пола? – не унималась Рыжая.
– Как не женского? Вполне себе, женского, – охотно ответил Торвал. Его этот разговор занимал и скрашивал скуку однообразного путешествия.
– Если женского, то у любой женщины есть девичья