высокой и стройной, ей было лет шестнадцать на вид, приталенная кофта обтягивала ее уже сформировавшуюся грудь, но больше внимание молодого человека привлекли ее руки. Оба запястья были перебинтованы, но даже сквозь марлю просочилась кровь.
Он не мог дольше задерживаться, его подгоняла медсестра.
Ночью он не спал, в его комнате было очень душно, ему то становилось жарко под одеялом, то холодно без него. Ему надоело маяться, он встал, вышел из комнаты и направился к покоям медсестры. На посту никого не было, кругом царила тишина. Он взял со стола, стоявшего у поста сестры, пластиковый стакан, наполненный водой, и пошел дальше. Пройдя весь этаж, он подошел к лестничной площадке, находящейся между вторым и четвертым этажами. На площадке располагался стол, этот пост занимала сестра Зоя – русская женщина, хорошо знающая немецкий, чья семья эмигрировала в Германию еще в 60-х годах. Она спала за столом, положив голову на руки, сложенные друг на друга. Он хотел проскользнуть, но у Зои был чуткий сон.
– Что, опять бессонница? – тихо, сонным голосом спросила она.
– Да. Очень душно, хочу пройтись немного и сразу же вернуться, может, удастся заснуть, – с надеждой в голосе ответил парень, добродушно улыбнувшись.
– Хорошо, иди, только тихо, – наказала ему Зоя.
Молодой человек прошел вниз, потом спустился еще на один этаж. И на первом этаже оказался около железной решетки, которая перекрывала проход в отделение пациентов с острыми психозами. Он посмотрел на длинный коридор, стояла абсолютная тишина, дверей в проемах палат не было. Вдалеке виднелся свет лампы на столе медбрата. В этом отделении работали только мужчины, с буйными пациентами нужно много силы, о чем было известно не понаслышке. Он вспомнил девушку, которую видел днем в приемном отделении. Она должна находиться в одной из этих палат.
– Адриана, – шепнул он, и только стены видели, как в ту минуту от улыбки в свете лампы блеснули его зубы.
Адриана находилась в отделении с решетками на окнах и мягкими стенами около двух месяцев. Но, даже находясь в таких условиях, она давала всем знать о себе. Из-за приема активных препаратов ей периодически виделись галлюцинации. Голоса, звенящие в голове эхом, плывущие стены, собственное тело, которым ты не управляешь и можешь просто застыть на месте, желая идти, но у тебя не получается, ноги слишком тяжелые. Происходящие с ее сознанием и телом метаморфозы пугали, и у нее случались частые истерики, она кричала днем, но это быстро удавалось купировать. Ночью дела обстояли намного хуже. То не хватало дежурных, чтобы просто ее поймать, удержать, то еще случалось что-то. Она зачастую будила своими криками других больных.
Наступил момент, когда главный врач разрешил выводить Адриану на прогулки, сначала постепенно, под присмотром, ограничивая по времени, увеличивая его с каждым днем, давая привыкнуть к местному социуму. Однажды Адриану под руки вывели впервые за долгое время нахождения ее в клинике на уличную прогулку два санитара. Со стороны Адриана выглядела весьма жалко. Она шла медленно, санитары слегка