уверенность достойна восхищения, лишь бы разочароваться не пришлось, как часто бывает с самоуверенными родителями, но сказал он другое:
– Раз так, вы облегчите нам задачу. Пока будете находиться в больнице, вам придется собраться с силами и за это время вспомнить все связи вашего сына: с кем он дружил, с кем враждовал, какие неприятности с ним случались, когда и почему Илья был недоволен, расстроен, зол… Это очень важно, понимаете? Вплоть до чисел. Помните, от вас зависит успех наших поисков.
– Да… слышу… обещаю… – тихо, словно в трансе, произнесла она.
К этому времени они вышли в прихожую, где их дожидались, сидя на пуфиках, доктор с медсестрой. Терехов подвел к ним мать убитого и убедил:
– Элеонора Геннадьевна пришла в себя, больше такого не повторится. Поезжайте… позвоните завтра мне – куда, в какую палату устроите ее.
– Лучше я позвоню, когда она в себя придет, – предложил доктор. – Со своей стороны обещаю держать на контроле ее самочувствие.
– Идет, – согласился Павел. – Спасибо, доктор.
Медсестра приобняла Элеонору за плечи и повела к выходу, что-то чисто по-женски шепча на ушко, но та, переступив порог, вдруг обернулась:
– А вы… вы обещаете найти?
– Мы сделаем все, что в наших силах, – не пообещал он, не мог этого сделать по объективным причинам.
Элеонора наверняка услышала то, что хотела, кивнула и вышла из квартиры. Вскоре с характерным скрипом закрылись двери лифта, потом он поехал вниз, а Павел с облегчением вздохнул и вернулся в комнату. Никто не спросил, мол, как там бедная мама убитого, он сам отчитался:
– Ее увезли. Что-то наши коллеги задерживаются.
– Так это же только у нас комплекс паровоза, – заворчал под нос Феликс, рассматривая коллекцию фарфоровых фигурок величиной с палец на полке застекленного шкафа-витрины (под названием «горка») черного цвета, то ли это ангелы с крылышками, то ли феи, не очень понятно. – Мы все бросаем и несемся впереди других, нам же надо первыми к трупу пробиться, как будто он убежит. А эти другие спокойно и выпили, и закусили, и пообщались… Веник, сфоткай эти фигурки и шкафчик подробно.
В ту же секунду раздался бодрый незнакомый голос:
– В данном случае неуместно говорить «добрый вечер», поэтому просто… здравствуйте.
В дверном проеме стоял молодой человек, если Веня упитанный, то этот паренек кругленький, аккуратненький, такими бывают отличники в школе, опекаемые без меры мамой, которая кормит сытно, вкусно и много. И такой чистенький, что на первый взгляд казалось, будто его долго мыли с мылом, отчего розовые щеки лоснились, улыбка светилась, а наглаженная одежда сияла, как в рекламе моющих средств. Но если серьезно, он произвел приятное впечатление, эдакий обаяшка, тем не менее явление вызвало закономерное недоумение, у Феликса непроизвольно вырвалось:
– Это еще кто нарисовался?
Клара чиркнула о коробок спичкой…
В полутьме огонек пыхнул яркий, желто-оранжевый, с тонким сиянием вокруг,