в красную шотландскую клетку. Он уверен – Майя знает, что он на нее поглядывает.
Мировая война нависла над Эландом, как грозовая туча. Уже несколько месяцев, как Норвегия и Дания оккупированы немцами – на удивление легко. Радио то и дело передает экстренные сообщения. Неужели Швеция и в самом деле вооружается на случай возможного нападения? В проливе видели чужой военный корабль; ходят слухи, что немцы уже на юге острова.
Если это и в самом деле так, люди знают, что помощи им ждать неоткуда. Не было случая в истории, чтобы королевство вовремя пришло на помощь острову. Не было такого случая.
Поговаривают, что военные, дабы воспрепятствовать вторжению немцев, собираются затопить северную часть Эланда. И это сейчас, когда земля в альваре только-только успела немного просохнуть! Звучит, как дурацкая шутка.
Иногда, как правило ранним утром, над проливом слышится отдаленный рев моторов. Все бросают работу и тревожно вглядываются в рассветное небо. Все, кроме Нильса: а вдруг и правда начнется бомбежка? Как это будет? Вой падающих бомб, море огня и дыма, плач, истерические выкрики, хаос…
Но самолеты не появляются, и все понемногу возвращаются к работе.
Нильс терпеть не может грести. Таскать тяжелые камни немногим лучше, но здесь-то… как только берешься за весло, начинает болеть голова, к тому же он все время на виду. Ласс-Ян, надвинув на глаза фуражку, наблюдает чуть не за каждым гребком и непрерывно что-то орет.
– Поднатужься, Кант! – вопит он, когда последний камень погружен в ял.
– Осторожно, Кант, ветер навальный! – Не успел Нильс взяться за весло после разгрузки. – Мостки обрушишь!
Нильс зло косится на десятника: это ведь моя каменоломня! Ну ладно, не моя пока, дядьки и матери. Что ж он орет на меня, будто я раб на галере. С первого дня! Будто не понимает, что это все – мое.
– Грузи!
Утром, пока еще не началась погрузка, люди веселы и бодры, настроение чуть не праздничное, обсуждают вчерашние новости, но камни с их бессловесной тяжестью и острыми краями быстро заставляют умолкнуть. Спины согнуты, зубы сжаты, одежда в серой известняковой пудре.
Нильсу тишина не мешает, он все равно ни с кем не разговаривает, разве что когда без слов вообще не обойтись. Но на Майю Нюман он все же поглядывает.
– Стоп! – кричит Ласс-Ян. Первый ял загружен так, что вода перехлестывает через борт.
Два грузчика садятся прямо на камни. С ними девятилетний черпальщик. Мальчонка, боязливо поглядывая на Нильса, тут же начинает отчерпывать воду.
Нильс упирается ногами в шпангоут и налегает на весло. Ял медленно двигается к лайбе – второй к этому времени уже разгружен.
Нагнулся, занес весло назад, гребок… вперед, назад, гребок… он уже натер мозоли, мышцы спины и рук болят все сильнее. Хоть бы немецкие бомбардировщики прилетели, что ли…
Грузчики пытаются удержать ял, но он настолько тяжел, что с натужным скрипом бьет в корпус баржи. Балансируя между камней, мужчины перебегают на нос