Лэндор, – сказал он, – все это в высшей степени не отвечает правилам.
– Все наше дело не отвечает правилам, не так ли? – Я чуть резче добавил: – Именно По навел меня на этого парня, Лафборо. Он обладает умением наблюдать. Которое, замечу, скрыто под нагромождением самоуверенности и похвальбы. Но я умею просеивать, джентльмены.
Справа от себя я услышал удивленный голос Хичкока:
– Вы искренне считаете, что По подходит для этого?
– Ну, не знаю… Но да, я распознал в нем некоторые признаки. – Видя, как Тайер качает головой, я сказал: – Если он не справится, я возьму кого-нибудь из ваших Клеев или Дюпонов и назову это компромиссом.
Хичкок вдруг прикрыл рот рукой – вероятно, чтобы слова, произнесенные в следующее мгновение, прозвучали так, будто он уже взял их назад.
– Строго с точки зрения академических дисциплин, – сказал он, – По очень силен. Даже Берар не отрицает, что он обладает интеллектом.
– Росс тоже, – мрачно добавил Тайер.
– Кто-то может возразить, что в сравнении с другими первогодками он не такой уж незрелый. Предыдущая служба, вероятно, научила его определенному самообладанию.
Ну вот, впервые за день я узнал что-то новое.
– По служил в армии? – спросил я.
– Три года был рядовым, прежде чем поступил сюда.
– Что ж, эта новость застала меня врасплох… По сказал мне, что он поэт.
– О, это так, – сказал Хичкок, печально улыбаясь. – Я являюсь счастливым обладателем двух его томов.
– В них есть какие-то достоинства?
– Да, в некоторой степени. Очень мало здравого смысла… во всяком случае, ничего такого, что я смог понять своим скудным умом. Думаю, в юности он перебрал Шелли [34].
– Если б Шелли был единственным, с чем он перебирает, – пробормотал Тайер.
Ты простишь меня, Читатель, за то, что я побледнел от этих слов. Прошло менее cуток с тех пор, как я смотрел вслед кадету По, уходившему от Бенни Хевенса; впрочем, едва ли меня должна была шокировать новость, что у Тайера глаза на каждом дереве.
– Итак, – быстро заговорил я, – я с облегчением узнаю, что поэзия ему дается. Он показался мне человеком, склонным выдумывать истории. Просто чтобы быть в центре внимания.
– Очень интригующие истории, – сказал Хичкок. – Как минимум троим он рассказывал, что приходится внуком Бенедикту Арнольду.
Думаю, именно невменяемость подобного заявления заставила меня дать волю смеху, который закружился по прохладной, душной, сонной гостиной. Заявить такое в Вест-Пойнте – в месте, чью передачу королю Георгу обдумывал Арнольд, в месте, которое он отдал бы, если б майор Андре не арестовал его, – о, такое находится за пределами здравого смысла.
Это, естественно, не было попыткой понравиться Сильванусу Тайеру. Его губы, как я заметил, вдруг сжались в тонкую линию, а глаза приобрели голубоватый оттенок льда, когда он повернулся к Хичкоку и сказал:
– Вы забыли самую интригующую историю