тут Кейт тоже рассмеялась.
Держась друг за друга, они поднялись на ноги, подобрали велосипеды. К тому моменту, как они перешли на другую сторону дороги, Кейт уже едва замечала, что ушиблась и поранилась. Она вдруг почувствовала себя совсем другим человеком – более смелым, безбашенным, готовым на все. Подумаешь, влетит – кого это волнует? Подумаешь, лодыжку вывихнула, подумаешь, коленку разбила – зато какое приключение! Она последние два года только и делала, что соблюдала правила и сидела дома по вечерам в выходные. С нее хватит.
Они бросили велосипеды на обочине и похромали к реке. Выбеленный лунным светом пейзаж казался прекрасным – серебряные волны, острые, зубастые камни на берегу.
Талли уселась на ствол поваленного дерева, полусгнивший, заросший мхом, окруженный мохнатым ковром густой травы.
Кейт села рядом, так близко, что их колени почти соприкасались. Они разом подняли головы к усыпанному звездами небу. Плеск речной воды, звонко устремлявшейся им навстречу, звучал задорно, точно девичий смех. Мир вокруг замер, затих, и даже ветер будто бы затаил свое прохладное дыхание и оставил их совсем одних в этом волшебном месте, прежде казавшемся таким непримечательным – мало ли у реки излучин, которые затапливает по осени.
– Интересно, кто придумал название нашей улицы, – сказала Талли. – Ни одного светлячка тут не видела.
Кейт пожала плечами.
– У старого моста есть улица Миссури. Может, кто-то из первопоселенцев заскучал по родным краям.
– А может, дело в волшебстве. Волшебная улица. – Талли повернулась к ней: – И тогда получается, это судьба: мы должны были подружиться.
Ее слова звучали так непреклонно, что Кейт пробрал озноб.
– Пока ты к нам не переехала, я думала, что это просто дорога, которая никуда не ведет.
– Теперь это наша дорога.
– Когда вырастем, можем поехать куда угодно, куда захотим.
– Мне без разницы, где быть.
Кейт почудилась в голосе подруги какая-то затаенная печаль, которой она не могла разгадать. Когда она повернулась, Талли глядела в небо.
– О маме думаешь? – осторожно спросила Кейт.
– О ней я стараюсь не думать.
Повисла долгая пауза, потом Талли сунула руку в карман, достала пачку «Вирджинии слимз» и закурила.
Кейт очень старательно делала вид, что ничуть не возражает.
– Хочешь затянуться?
Выбора не было, и Кейт это прекрасно понимала.
– Э-э. Давай.
– Если бы у меня была нормальная мать… ну, в смысле, если бы она не болела, я хоть могла бы ей рассказать, что со мной случилось на той вечеринке.
Кейт, едва вдохнув дым, судорожно закашлялась.
– Часто об этом вспоминаешь?
Талли откинулась назад, прислонилась спиной к бревну и забрала у нее сигарету. После паузы она сказала:
– Кошмары снятся.
Кейт ужасно хотелось сказать что-нибудь дельное, да только она не знала что.
– А твой папа? С ним нельзя поговорить?
Талли