два месяца реабилитации, затем я получил окончательный диагноз: к спорту непригоден. Травма правой ноги оказалась очень серьёзной, и полностью восстановить её двигательные функции врачи так и не смогли.
В двадцать три года я стал инвалидом.
Конечно, есть люди, которым значительно хуже, чем мне. Я, по крайней мере, могу спокойно двигаться. Поначалу я немного хромал, сейчас незаметно даже это. Боли иногда усиливаются, иногда становятся невыносимы, приходится обращаться к врачам, но я давно к этому привык. Самое страшное в моей ситуации не это.
Страшней всего то, что я сумел прикоснуться к неведомому – сумел почувствовать, поймать состояние беспредельной свободы от чистого движения. Движения, которое выше чувств, выше физических законов этого мира. Искрящийся хрустальный свет, чудо, которое для меня уже недоступно.
Это странное состояние, Володя. Его очень сложно контролировать. Со мной оно было недолго, но, думая об этом много лет, я считаю, что оно вообще не поддаётся контролю. Нет в человеке сил, достаточных для этого. Оно не из этого мира – страшная сила, способная подхватить на гребне своей волны, наполнить искрящимся светом и убить, если ты не сможешь удержаться.
Я не знал, что на это сказать. Возможно, тренер был прав. Я испытал это состояние дважды, и оба раза это действительно чуть не убило меня, но именно чуть, для меня это и являлось решающим. Да, это сила, которая может убить, но мне казалось, что это не слепая сила и такой задачи вовсе не ставилось. Наоборот, что-то оберегало нас, глупых людей, вольно или невольно прикоснувшихся к хрустальному свету, и в последний момент отводило беду; зачем-то мы были ещё нужны.
Но тренер был прав: это было опасно и это было трудно контролировать. И лично мне было страшно от того, что я не знал, зачем был нужен этой силе. А ещё страшнее мне было от того, что я не мог даже представить, как далеко заведёт меня она, если я поддамся её искушению и сумею при этом выдержать её воздействие.
– Так вот, Володя, – добавил Иван Трофимович, – не знаю, что испытывал ты, но предполагаю, что нечто похожее, и потому хочу предостеречь тебя. Мы с тобой прикоснулись к чему-то неведомому, к чуду, которому нет объяснения. Почему так случилось? Почему мы встретились с тобой? Ответов у меня нет, но то, что я не знаю ответ, не значит, что всё произошло случайно. Случайностей не бывает, для всего есть причина – непонятная нам с тобой. Лично мне не очень хочется её знать. Неприятностей мне хватило с лихвой и без этого. Посмотри, что стало со мной. Кем я стал? Жалкий неудачник, почти инвалид. Разве я мог тогда предположить такое? Я посвятил себя спорту, имел хорошие перспективы, от сборной страны меня отделял всего один шаг. Но я на мгновение прикоснулся к неведомой силе, краем глаза увидел её удивительный свет, растворился в её блаженной свободе – удивительной свободе неудержимого движения. Взлетел на короткий миг на гребне её волны и, не удержавшись,