Пётр совершенно не ориентировался на местности, уже вскоре их вела Умка. Она постоянно вертела головой, как сонар на корабле, и явно что-то то ли слышала, то ли видела. Хотя последнее сомнительно: когда Пётр осматривал её, то увидел, что радужка её глаз имеет необычную окраску серебряного цвета и смотрела она насквозь Петра, будто слепая. Но как тогда она должна ориентироваться в пространстве? А ведь она неплохо это делает. Вот и теперь она остановилась у дерева и стала показывать куда-то наверх.
– Что? – не понял Пётр.
– У! У!
Весь небогатый лексикон Умки умещался в три буквы: «а-а-а» – опасность, «у-у-у» – обрати внимание или приближающаяся опасность, «м-м-м» – все остальные разговорные слова. Сейчас она указывала вверх пальцем на дерево. Там в ветвях было птичье гнездо.
– Ты хочешь, чтобы я снял гнездо с дерева?
– М-м-м-м, – Умка показала себе на рот и погладила животик.
– Там еда? Ты хочешь птичьи яйца?
– У-у-у-у м-м-м.
– Ну всё ясно с тобой, Умка.
Пётр ловко взбирался по дереву, к его удивлению, это было совсем легко. Его когти глубоко входили в древесную кору, а руки и ноги без труда выдерживали его вес. Казалось даже, что он слишком лёгкий для таких сильных рук и ног, ведь Пётр без труда мог поднять весь свой вес на одной руке.
– А! А! А-а! – гудела Умка снизу, выражая своё волнение.
– Да не упаду я, не бойся.
В гнезде оказалось шесть яиц. Пётр, не в силах больше бороться с жаждой, высосал одно из них.
– А-а-а-а-а!
– Не переживай ты так, Умка, я с тобой поделюсь. Сейчас поедим.
Пётр посмотрел вниз и увидел, что Умка «акала» не от того, что волнуется за него, а от того, что двое зелёных коротышек повалили её на землю и ограбили. Один из них жевал сырой картофель, а другой задрал ей лохмотья и пытался изнасиловать.
– Блин, Умка, ну нельзя же так спокойно реагировать на нападение, непонятно же, что ты хочешь! – сказал Пётр, беря из гнезда яйца и кидая их вниз.
Такой точности движений он от себя не ожидал: оба брошенных яйца влетели в лица зелёных карликов. Пётр спрыгнул с ветки и приземлился прямо на любителя сырого картофеля. Второй всё ещё оттирал с лица содержимое яйца. Пётр пнул его и повалил на спину, после прижимая к шее нож.
– Пощади, старший, пощади! Мы не знали, что это самка твоя! – залепетал зелёный насильник.
Он нёс всё ту же тарабарщину, что и я, когда не напрягал свой речевой аппарат, но, к своему удивлению, я всё понимал.
– У! Тля, тюрьма по тебе плачет, а ну вставай и без шуток.
Зелёный коротышка повиновался.
– Умка, что со вторым?
– М, м, м, м, – доложила Умка, собирая обратно в мешок рассыпанный картофель. Когда она дошла до валяющегося без сознания грабителя, то от всей души пнула его голову.
– Отлично, – одобрил поведение Умки Пётр. – А ты, зелёный вонючка, пойдёшь с нами. Будешь языком.
– Кем я буду? – сказал зелёный и потом добавил. –