этих существ на памятниках сухопутной культуры? Ни домов, ни дворцов мы уже не найдем, но могут обнаружиться некие артефакты из нержавеющего металла, монеты, украшения, каменные рельефы. Наконец, архивные тексты. На последнее мало надежды, но, если в последние годы существования нашей планеты там действительно сооружались подземные убежища для семьи императора и хранилища ценностей, то попробовать отыскать их, пожалуй, стоило бы.
– Так ведь это уже готовый план экспедиции! – загорелся профессор Лаон Саонс.
– Которая затянулась бы на несколько лет, потребовала бы участия десятков, если не сотен, специалистов, привлечения множества кораблей, как дальних, так и легких, не говоря о роботах, дронах и прочей технике – и стоила бы совершенно немыслимых средств, даже по астрономическим меркам. Межгалактический совет по науке не может ради этого остановить все другие проекты.
– Так пусть наша первая экспедиция станет чем-то вроде разведки, – предложил барон Максимилиан Александр. – Если она принесет результаты, можно будет продолжить исследования.
– Примерно это я и предложил профессору Уиссхаиньщщу, – согласился Ульвен.
Детские голоса и папино пение за окнами стихли. Поскольку наше дружеское совещание тоже само собой завершилось, мы вышли во двор. Все четверо детишек только что пообедали на лужайке и разлеглись вперемежку на коврике, готовые мирно заснуть.
– Отнесите их в комнаты, – сказал Ульвен. – А то перегреются.
Карл легко подхватил на руки Лауру и Валерию, Ассен – своих сыновей, и детей унесли наверх, в прохладные, затененные занавесками, спальни.
Я невольно кинула взгляд на Ульвена. Он оставался спокойным и доброжелательным. Но больно было представить себе, какие чувства испытывал он, глядя на этих детишек и зная, что своих у него никогда не будет. Когда я вспоминала об этом, я всегда ощущала себя виноватой, хотя он заверял меня, что, доведись ему еще раз пережить тот день, когда мы с ним отправились на Сирону, он не мог бы принять никакого другого решения: «Это был мой собственный выбор», – как сказал он Уиссхаиньщщу.
Может быть, госпожа Ильоа права, считая меня причиной бед в семье Киофар. Выбор, сделанный Ульвеном в мою пользу, когда он согласился принять опеку над забавной девочкой с Арпадана, сыграл злую шутку со всеми. Появившись на Тиатаре и войдя в его дом, я, сама того не желая, разрушила судьбы Ульвена и всех его близких. Менее всего я была искусительницей и губительницей. Я любила его с подростковой восторженностью, я любила Иссоа, я дружила с Маиллой и Ассеном, я всегда глубоко уважала госпожу Файоллу, я поддерживала Илассиа, я не нарушала законов этого дома, но всё это ничего не значило и ничего не меняло. Воссиявшее надо мной и Ульвеном «сюон-вэй-сюон» – двойное кольцо избранничества – обернулось теперь против нас. Ни один из нас не хотел от него избавиться – и не мог бы, даже если бы захотел. Уничтожить это кольцо могло бы предательство или смерть. Но никто из нас не был способен предать другого,