земные фильмы. Он однажды признался мне, что за много лет работы в иных мирах две реальности словно бы поменялись местами: обыденной стала инопланетная, а земная сделалась чуть ли не экзотической. В тех фильмах герои курили, стреляли друг в друга, носили какие-то странные вещи (шуба, фрак, мундир), ездили на лошадях или на нелепых тарахтящих автомобилях с бензиновым мотором… Да, папа знает, что на Земле давно всё не так. Но взглянуть развлечения ради забавно. Смешнее всего, когда герои тех фильмов отправляются в космос. Их летательные аппараты совершенно неправдоподобны. И внутри своих кораблей они ведут себя, словно в гостиной. Все с прическами и нарядные, пьют, едят, развлекаются… В другие миры летят без транскамер и биокамер. И спокойненько долетают, нисколько не изменившись.
Карл и барон Максимилиан Александр, посмотрев один фильм двадцать первого века про межпланетные путешествия, хохотали так, что разбудили наших девчушек. А ведь детки спят – хоть из пушек пали (впрочем, фразеологизм тоже не из здешней реальности). Муж и свёкр теперь практически поселились на космодроме и не всегда возвращаются в Витанову на ночь.
Бароны почти круглосуточно занимались подготовкой «Гране» к полету. Модернизация двигателя, усиление всей системы внешней защиты, установка дополнительных шлюзов и аппаратуры, приспособление рабочих мест, ложементов и спальных отсеков под нужды новых членов команды – гуманоидов и негуманоидов.
Ульвен, памятуя о давней моей отчаянной просьбе, высказанной после смерти мамы, – «не бросайте меня», – ежедневно звонил или слал сообщения, но обычно предельно краткие: «Юлия, как дела?». Я отвечала, что всё в порядке, дети и все остальные здоровы, и спрашивала, как дела у него самого и Илассиа (с Иссоа я перезванивалась регулярно). «Всё по-прежнему, дорогая, то есть вполне хорошо», – отвечал он. Иногда на этом всё и заканчивалось, а иногда мы еще говорили про Колледж. Я делилась с ним свежими новостями и сплетнями, он интересовался делами коллег и успехами самых одаренных студентов. Порой у меня возникали вопросы по курсу теории и практики перевода, он охотно на них отвечал – но чаще просил меня прислать их в письменном виде, а спустя день-другой я получала сжатые, однако весьма полезные и деловые инструкции. Никаких задушевных бесед, никаких пикировок, вообще ничего выходящего за пределы обычной любезности. Но почему-то без этих ежевечерних обменов парой малозначительных фраз моя жизнь стала бы, вероятно, гораздо более скучной и пресной.
О ходе подготовки к экспедиции я узнавала от Карла и от барона Максимилиана Александра, когда они, наконец, появлялись дома – нередко поздно ночью. Я заваривала здешний чай (назовем это так), угощала их самодельными оладьями из фарфаровских концентратов (спасибо фирме от имени всех неумелых хозяек), и мы засиживались в столовой втроем, поскольку мой папа и дети давно уже видели сны.
К моему облегчению, Карла в экспедицию так и не взяли. Меня он не стал бы слушать, и даже Ульвена попытался бы уломать, но с начальством из Межгалактического