нужна бумага! И фломастеры!
За стойкой стоял Рома, поэтому я еще не успел договорить, как в одной руке у меня оказалась бумага, а в другой – еще пачка бумаги. По карманам он мне распихал карандаши и фломастеры, а потом победно вручил стаканчик для них. Лучший!
Все прошло хорошо. И мне даже удалось оторваться от погони – две девочки буквально начали охотиться за мной и сильно расстроились, когда мне удалось скрыться от них; а во-вторых, я оказался в бэке ресторана, где встретил Дениса:
– А у тебя много талантов, Артур.
– Что я мог поделать. Уже уходите?
– Да, достаточно я тут времени провел в этому году.
– После десятого возвращаетесь?
– Да, заодно обсудим твой перевод.
– После десятого я хочу выйти на смены за стойкой ресепа.
– Обсудим.
Мы пожали руки и разошлись: он – в лифт, я – обратно в зал ресторана. Смена продлилась еще 15 часов.
Еще через 28 часов я оказался в Альвине. Мы были у нее – в старой пятиэтажке на окраине черниковки.
– А ты значительно прокачал свои навыки, – сказала Альвина натягивая носочки.
– Да. Как и ты. Ты, надеюсь плакала тогда не из-за меня?
Мы познакомились с ней в колледже. Наш первый раз был хорош – мне так показалось. Пока не обнаружил ее в ванной плачущей.
– Я была маленькой и глупой, и страдала из-за парня, который не был достоин меня.
Вздохнул с облегчением. Она кинула в меня вопросительный взгляд, пока распутывала колготки:
– Ты изменилась, – мне удалось вовремя свернуть в другую сторону.
– Да, ты тоже. Повзрослел, – резинка колготок шлепнула по ее талии.
– Со стороны виднее.
Мы выпивали на кухне. В углу уютно тарахтел старый холодильник. Альвина пила вино большими глотками из кружки "лучшая дочь в мире". Это было красиво. Погладил ее по колену.
– Артур! – и поцеловала меня в нос.
– Не могу никак удержаться. Ты красивая. И милая. Мне хочется, чтоб у тебя все было хорошо.
– Все будет. Я лечу в Питер в феврале.
– Это здорово! – я приложил усилия, чтоб не показать свое разочарование. Уже успел себе придумать наше возможное будущее.
Я поцеловал ее на прощание. Она меня крепко обняла, а потом отстранилась немного. Взяла за плечи. Посмотрела мне прямо в глаза:
– У тебя все будет хорошо. Я вижу это.
Я кивнул, спустился вниз по обосанным ступенькам и вышел обратно – в большой и холодный мир. Таксист снова перепутал дом.
– Вот так вот я провел свои праздничные дни! А ты че, как сам, Моть? Мотя?
Он писал лекции.
– Ты че, лекции переписываешь, Моть?
– Да, я пишу лекции.
– Ты что, лекции сейчас переписываешь, братан?
– Да, я переписываю лекции, Турик.
– Он действительно переписывает лекции! – я обернулся к дамам и торжествующе показал на Мотю пальцем.
Дамы тем временем уже набросились на водку. А я еще не был пьян и накурен, но я уже куражился.
Мне надоело докапываться до Моти, поэтому я взял