Маааааать! Говори Москавааааа! Разговаривай Раааассеяааа! Сыпь деньги не стесняйся!
Вспомнив, что не зря я два года ходил на хор, и вряд ли кто знает истинный мотив песни Эллы Фиджеральд, я громко запел:
Клеп ю хенд,
Слэп ю синг,
Аллилуйя, аллилуйя!
Эври бадикамэлонг
Эджойн зэ джабилект!
И опять начал сначала, к третьему разу напивая один и тот же куплет, я всё-таки подобрал мотив очень близкий к оригиналу. К этому моменту Люда уже взяла кепку и пошла к народу, который образовался вокруг нас плотной толпой, народ кидал монеты. Я взял септаккорд и запел:
Гаудеамус игитур,
Ювинестуссуууумус…
Гимн всех студентов – Гаудеамус. Мелодия была простая и я быстро подобрал, Люда тоже знала её, и мы, обнявшись, на латыни спели все куплеты. В конце Люда крепко поцеловала меня под всеобщие аплодисменты. Денег было много – половина кепки. Я поставил баян и взял горсть монет.
– Честно? – спросил я у деда, тот опять только хмыкнул.
Денег хватило на два стакана сухого вина и два пироженных, Люда смотрела на меня восхищенно.
– Вот так удивил, так удивил, – сказала она
– Всё лежит на поверхности, надо только взять.
– Ты это говоришь уже второй или третий раз!
Мы смаковали вино – это был всё-таки не портвейн! – и ели вкуснейшее пироженки.
– Покатаемся на лифте?
– На лифте?
– Ага, бесплатно и интересно.
– Хм… давай…
Мы пошли к самой первой высокой многоэтажке на другом берегу Енисея. В подъезде пахло кошками, нажав кнопку, мы стали слушать, как в глубине шахты двигаются механизмы и тросы. И тут подошла важная полная дама, видимо со своим сыном, лет пятнадцати, тоже упитанным и толстощёким. Он сразу уставился на Людины стройные ноги, и открыл рот. Женщина заметив это, толкнула его в бок. Люда в ответ ему подмигнула, а женщине показала язык. Что-то недовольно пробурчав она первой вошла в лифт и нажала кнопку, мы успели заскочить, прежде чем дверь закрылась. И за это мы решили отомстить этой женщине – на глазах этого пухлячка мы слились в таком страстном поцелуе, что я одним глазом увидел, как она ворча, закрывала рукой ему глаза, а он пытался из-под неё вынырнуть и посмотреть на нас. Выйдя где-то посередине, она ворча, потащила за руку своего пятнадцатилетнего сына, а он всё оглядывался и смотрел на нас с открытым ртом. Мы прокатились раза три, не встретив никого больше, и решили залезть на крышу. Ветер был достаточно сильный, но теплый. С крыши было далеко видно, город был, как ладони: вот- Енисей, вот – горнолыжные трассы, вон и вон – мосты, и вооон – ещё один строится.
– Поезд!!! – закричала Люда. – Я вижу поезд!!!
Она запрыгала на крыше, как будто видела его впервые, и показывала пальцем куда-то вдаль, я не видел этого поезда, вызывающего столько счастья.
– Самолёт!!! Смотри!!! – и она рукой показала вверх, да действительно самолет заходил на посадку и летел низко.
Однако! Столько счастья вызывает транспорт! Она обхватила мою шею и стала целовать,