на два голоса, Матье и Люда пели под оркестр Поля Мориа.
Стемнело, мы пошли по направлению к выходу из парка, никого вокруг не было, зажглись фонари. С центральной аллеи мы свернули на боковую и столкнулись с двумя подвыпившими парнями. Один был покрепче, постарше, но и пьянее, второй помоложе и потрезвее. Люда, шедшая впереди, вилявшая своими бёдрами и напевавшая французский мотив, сразу остановилась и забежала за меня. Старший расплылся в пьяной улыбке.
– Побежали отсюда, – прошептала Люда.
Драться я не любил, честно. Интересно, а кто любит, кроме дебилов, что бы тебе зубы выбили, или мозг стрясли за даром?
– Деньги! – проговорил старший.
– Слушай, денег для тебя нет, но ты иди на Набережную, их там тебе накидают.
Мне без разговоров прилетел кулак прямо в зубы. Удар был точный и я сел. Люда завизжала.
– Извинись, – сказал старший
Я сплюнул кровь, пробежался языком по зубам – все на месте.
– Хорошо! Я был не прав! Извини! – сказал я и нащупал в заднем кармане фляжку с коньяком, которую до сих пор носил с собой.
Я сжал её поудобней, благо она была полукруглой, и со всей дури засадил ему по голове. Мне даже показалось, что у него брызнули искры из глаз, хотя это всего лишь блеснула фляга под фонарём. Видимо, он расслабился и не ожидал такого поворота, он, охнув, присел, подогнул колени. Из рассеченной кожи потекла кровь.
– Зарежу! – прошипел я второму, скаля свои зубы в крови и выставив вперед флягу.
Не знаю, что тому почудилось, но только тот, выпучив глаза, молча убежал. Я подошел к первому, тот сидел на корточках, качаясь и держался за голову.
– Руки вверх! Это народный контроль! – громко сказал я, первое, что пришло мне в голову, и приставил ко лбу круглое горлышко фляжки, он испуганно поднял руки.
Я снял с него часы с браслетом.
– Трофеи! – сказал я. – Руки не опускать! Застрелю!
Я старался говорить как можно жестче, но меня разбирал уже смех, хотя передние зубы и рассеченная губа болели. Люда стояла в стороне и наблюдала с каким-то ужасом всё происходящее. Я кивнул ей, и мы быстро побежали мимо тропинок наугад. Выбежали прямо к шоссе. Я посмотрел на неё – у ней был в глазах шок, ужас и страх вперемешку со слезами. Мы отдышались. Я кивнул ей:
– Ты в порядке ?
– Да вот ни фига не в порядке!
– Сейчас уедем!
Она видела, как я к подошел к парням, стоявшим около машини что-то им сказал, махая в её сторону рукой и показал часы этого хулигана. Один, взяв часы, кивнул головой. Я позвал её. Уже сидя на заднем сиденье Жигулей, она потрогала мою разбитую губу спросила:
– Больно?
– Конечно!
– Что же ты имнаврал такого, что они так быстро согласились нас отвезти? – шепотом спросила она.
Мы неслись по ночному Красноярску.
– Тебе это не понравится.
– И всё же!
– Я сказал, что твой папа побежал за ружьём, когда узнал, что ты беременна и нам надо уносить ноги.
– Ну ты горазд врать! – она уткнулась мне в плечо и захохотала.
– Не плачь, девочка! –