машину идти не хотелось, и шпионская мысль уговорила Пашинцева не идти туда: «Да успею я ещё там пошарахаться, пойду-ка я лучше к старпому, да потрындим с ним…» И он поднялся на мостик.
После яркого коридорного освещения темнота мостика ненадолго ослепила его, но вскоре глаза привыкли, и он уже стал различать огоньки приборов и контуры лобовых окон мостика.
Возле центрального окна стоял старпом, и Пашинцев подошёл к нему.
– Чё, в гордом одиночестве тут кукуешь? – в шутку обратился он к старпому.
– Ага, – кивнул тот. – Миша с утра к боцману пойдёт. Порядок надо на палубе навести, – пояснил он отсутствие вахтенного матроса.
Пашинцев встал рядом со старпомом и так же, как и он, принялся смотреть в безбрежную черноту моря, где-то вдали сливающуюся с горизонтом.
Поговорили о судовых делах, последней выгрузке и предстоящей замене в Антверпене. Когда темы разговоров были исчерпаны, Пашинцев потянулся, расправляя затёкшую спину, и покрутил головой.
Неожиданно ему показалось, что на правом крыле мостика мелькнула какая-то тень, и он повернул голову в ту сторону, но там больше никаких теней не было, и он озабоченно спросил старпома:
– Ты ничего не видел на крыле? – Пашинцев показал на правое крыло.
Старпом повернул голову в сторону крыла мостика, присмотрелся и, усмехнувшись, пошутил:
– А тебе, дед, черти ещё не мерещатся? Шестой месяц пошёл. Пора бы уже… – и, рассмеявшись, уже спокойно пояснил: – Кто там может быть сейчас? Спят все без задних ног. Одни мы с тобой тут торчим…
– Понял, – согласился Пашинцев со старпомом. – Пошёл я тогда в машину. Проверить кое-чего надо.
– Давай, иди, – махнул ему рукой старпом и вновь уставился в сторону бака.
Пашинцев вышел с мостика и направился в машину делать обход, который обязан был сделать ещё в начале вахты.
Рейс продолжался спокойно. Прошли Канарские острова с заходом в Санта-Крус и Лас-Пальмас. До Гибралтара оставалось около двух суток. Погода баловала. Штормов не было, и только пологая волна с океанской стороны слегка раскачивала судно.
К семи часам утра Пашинцев закончил очередной обход машинного отделения и остановился у конторки, чтобы сделать записи в машинном и черновом журналах.
Неожиданно прозвенел телефонный звонок. Вернее, это был не звонок, а общая сирена о тревоге в машинном отделении, и только мигающая лампочка на консолях сигнализации говорила, что это не тревога, а звонит телефон.
«Что понадобилось чифу?» – невольно подумал Пашинцев, и он поднял трубку.
Несмотря на то что он затыкал второе ухо дополнительным наушником, старпома ему было плохо слышно из-за шума машинного отделения, но он разобрал в трубке его озадаченный голос:
– Срочно дуй на мостик! Дело есть!
– Понял, иду.
Пашинцев в недоумении пожал плечами и повесил трубку телефона.
«Что там ещё случилось? Труба, что ли, отвалилась?» – подумал он, потому что за полгода работы