поменять, – обронил он однажды, когда они с Кульжамал уже легли спать.
– А чем тебе эта не угодила?
Кульжамал тоже проштудировала внимательно справочник пчеловода и о некоторых моментах эксперимента с пчелиным прогрессом имела собственное мнение. Но самое главное, она хорошо знала, что матка стоит денег. А пенсия – через месяц. Да и надоело уже покупать всякую ерунду из-за этих бесполезных пчел.
– Надо, и все, – не стал разводить полемику Муссолини и отвернулся к стенке.
Кульжамал подождала чуток, собираясь с мыслями, и завела свое:
– Вот объясни мне, неразумной, разве может какая-то насекомая стоить целого барана?
– Она может стоить как лошадь, – пробухтел Муссолини, не оборачиваясь. – Если ценная.
– Это спекулянты придумали, – не унималась Кульжамал. – Они знают, что на свете живут разные дураки, вот и пользуются.
Муссолини помолчал. Потом выдвинул свой аргумент:
– Выходит, все те, кто делает мед и считает барыши, – дураки?
– Чего-то я не вижу никаких барышей, – усмехнулась Кульжамал. -Ходишь вон, детей пугаешь. Смотреть страшно. Как будто лошадь в лицо копытом ударила. Люди перестали узнавать.
– Это временные трудности, – ответил Муссолини. – У всех так поначалу. Надо перетерпеть.
Кульжамал хмыкнула снова:
– Ну терпи, терпи. А мне лично надоело.
– А что тебе надоело? Не ты же с ними возишься, – повернулся наконец Муссолини к жене. – Пчелы, они как люди. Им нужно привыкнуть к новому месту. Это ж русские пчелы. Я их у одного пасечника купил. Он из Брянска приехал.
– Боже мой! – всплеснула руками Кульжамал. – Теперь у него пчелы русские. И что, ты теперь собираешься из них казахских пчел делать?
“А я чем, по-твоему, занимаюсь? Это ж целый процесс! Неоднозначный.
– Ну надо же! – отвернулась Кульжамал, кутаясь в одеяло. – Тогда тебе придется из них сразу каналов делать. А то они начнут собирать тебе мед по-аргынски, и никто его здесь у тебя не купит.
На этом разговор свернулся, и старики вскоре захрапели.
Снилось Муссолини, будто он упал в громадную бочку с медом и там барахтается. И не может вылезти. А над ним кружатся пчелы и строят ему противные рожи. Одна из них сильно смахивает на Оратая. А Кульжамал черпает мед ведрами и хихикает, хихикает…
– Аргыны! – кричит. – Это аргыны тебе весь мед испортили!
Муссолини тянет к ней руки: помоги, мол, – а она словно не замечает, дура. Только и знает, что мед черпать ведрами, крохоборка чертова. А его все засасывает, засасывает вниз, и он потихонечку тонет.
Кошмар, одним словом.
Наутро Муссолини сразу же после чая направился к насвайщикам и затеял лекцию о разновидностях пчелиных маток.
– Вот возьмем, к примеру, матку, – начал он, устремив палец к небу. -Матка у них, считайте, заместо директора совхоза. Только она не такая, как наш идиот, который даже арыки не может по уму прорыть. Она -правильная. Она за всех болеет и переживает. Потому как она всем им