стоят особняком. Почему? Да потому что рабочий инструмент актера – он сам, его тело, его эмоции, память, и работает он не с машинами и предметами, а с людьми – такими же актерами, режиссерами, художниками.
А в людских отношениях всегда все непредсказуемо, никто не знает про другого, «где у него кнопка». Вот и получается, что полностью, до секунды, до последней мелочи спектакль летит в тартарары из-за сущего пустяка, съемка срывается из-за нелепой случайности, сам актер, в очередной раз забывая, кто же он в данный момент (или слишком хорошо помня, какой он Актер Актерыч), вытворяет такое, что другому просто в голову не придет. Не говоря уж о том, что артист, не пошутивший над приятелем или партнером – и не артист вовсе. Таких просто не бывает.
Вот и множатся актерские байки, анекдоты, смешные истории, хлесткие высказывания актеров обрастают подробностями и вариантами, передаются из уст в уста, пересказываются снова и снова. Жанр давно уже стал практически фольклорным. Ведь в этих историях зачастую важна не фамилия героя (которая, к тому же, может меняться со временем), а суть актерства, как явления.
Отношение к актерам, как к какой-то собой категории людей было всегда.
Конечно, их больше не хоронят за оградой кладбищ, не заставляют жить обособленно и носить знак профессии, наоборот.
Тем не менее, в глазах обывателя актеры – люди «другие», бесконечно странные, непонятные, занимающиеся удивительным делом. А потому и актерские байки вызывают больший интерес, чем истории из жизни физиков или сталеваров.
Во-первых, они понятнее, почти никогда не требуют пояснений, во-вторых, большая часть их героев известна читателям, точнее, не просто известна, а читатель испытывает к ним определенные чувства, симпатию или хотя бы любопытство.
Преданья старины глубокой
Актеры способны играть любой характер именно потому, что сами вовсе лишены его.
В 1719 году, накануне 1 апреля, в Петербурге (с высочайшего разрешения Петра Первого) было широко разрекламировано представление знаменитого европейского силача Эккенберга. Он выступал под псевдонимом Самсон Непобедимый.
Билеты на спектакль продавались по небывало высоким ценам, а в афише значилось, что это событие собирается удостоить своим вниманием сам государь император. Однако, когда публика собралась, ей было объявлено, что спектакля не будет, поскольку все это – шутка по случаю 1 апреля.
В конце 80-х годов позапрошлого века в Петербурге с большим успехом шел балет Пуни «Дочь фараона», поставленный Мариусом Петипа. В первом акте фигурировал лев, который сначала шествовал по скале, а потом, убитый стрелой охотника, падал вниз. Льва изображал постоянный статист. Однажды он заболел, и его пришлось срочно заменить другим статистом.
Спектакль начался. Вначале все шло прекрасно. Лев важно прошелся по скале. Охотник выстрелил, стрела полетела… И вот здесь вышла заминка. Пораженный стрелой лев явно испугался высоты и в нерешительности топтался на краю скалы, виновато поглядывая на балетмейстера, в ужасе застывшего в кулисах.
Отчаявшийся Петипа показал льву кулак. И тут произошло чудо. Лев поднялся на задние лапы, перекрестился правой передней лапой – и прыгнул вниз.
В Тамбове в конце XIX века в местном театре «Дон Кихота» заменили по какой-то причине на «Ревизора». Предупредили всех, забыли только про актера, роль которого состояла всего из одной фразы. Представьте эффект, когда в столовую Городничего вошел человек в испанском костюме и, обращаясь к Хлестакову, произнес: «Синьор, мой господин вызывает вас на дуэль!»
Выдающийся негритянский актер Айра Олдридж обладал бешеным темпераментом. Его коронной ролью был Отелло. В финальной сцене он так «накалялся», что у него изо рта шла пена, а глаза наливались кровью. Исполнительницы роли Дездемоны панически боялись играть с ним. Известный театрал Стахович спросил Олдриджа, как прошли его гастроли в Москве с Никулиной-Касицкой – Дездемоной. Олдридж ответил, что она очень нервничала и добавил: «Все эти слухи сильно преувеличены. Я сыграл Отелло более трехсот раз. За это время задушил всего трех актрис, зарезал, кажется, одну. Согласитесь, что процент небольшой. Не из-за чего было так волноваться вашей московской Дездемоне».
Провинциальный театр не нашел статиста на роль покойника в гробу. Наняли отставного солдата. Немолодого, бывалого и с роскошными усами. Ну, идет спектакль. Солдат лежит в гробу. По бокам, как положено, стоят две свечки. Свечи горят, и одна из них капает на шикарный солдатский ус. Тут «покойник» поднялся, загасил свечу и преспокойно улегся обратно в гроб.
Актер Иванов-Козельский плохо знал пьесу, в которой играл. Как-то выходит он на сцену, а суфлер замешкался. Тут актер увидел старичка, который вчера изображал лакея и, чтобы не было заминки в действии, говорит ему: «Эй, голубчик! Принеси-ка мне стакан воды». Старичок с гордостью ответил: «Митрофан Трофимович, помилуйте, я сегодня граф-с».
В Малом театре был когда-то артист Живокини –