женской интуиции. Женщины в таких вещах очень догадливы. У них есть эта странная, сверхъестественная и еще черт-те там какая способность читать мужские эмоции и видеть насквозь, когда мужчина врет. Я рассказал Алин, что у меня была подруга детства, которую звали Брей. Этим и ограничился. Но Алин хватило и этого, чтобы узнать обо мне больше, чем я знал о себе сам. В общем-то, я и не скрывал от Алин, что до сих пор люблю Брей. Я пытался скрыть это от самого себя.
Алин была чудесной девушкой. И не ее вина, что она была не моей девушкой…
Словом, почти два месяца назад, в один апрельский день, пейзаж моей жизни изменился навсегда. Черно-белый рисунок наконец начал расцвечиваться красками.
Субботним утром меня разбудил Митчелл. Точнее, я проснулся сам оттого, что он громко шарил по кухонным шкафам. С прошлого года мы с ним жили вместе. Многое из реалий нашей мальчишеской жизни осталось в прошлом. К счастью, и стрижка маллет, которую так любил тогда Митчелл. Теперь он предпочитал короткие стрижки со стильной челочкой, очень шедшей к его лицу.
– Старик, ты чего такой грохот устроил? – спросил я, вваливаясь в кухню.
Из одежды на мне были только трусы. В квартире мы были не одни: в моей постели крепко спала Джана, девочка на ночь.
Я открыл холодильник, извлек бутылку минералки и перелил в себя половину.
Митчелл стоял на стуле и рылся в шкафчике над плитой.
– Ты что ищешь? – снова спросил я.
– Травку.
– Митчелл, завязывай с экспериментами на себе. Откуда у меня в шкафу может быть травка?
– Что ты сказал? Завязывать с экспериментами на себе? С травкой?
Внутренности шкафчика заглушали его голос.
– С метамфетамином.
– Прямо в десятку, старик. Но я мет не потребляю. И вообще, чего ты всполошился? Спал бы себе.
Я сел прямо на стол и, зевая, потянулся.
– Ты не спал три ночи подряд, – сказал я. – Прошлой ночью ты рылся у себя в комнате. Целых три часа. И что это за подозрительная чистота, которую ты наводишь в квартире? Сколько здесь живу, таких вылизанных полов не видел. Правда, я не любитель прибираться.
Наконец Митчелл вынырнул из шкафчика. Челка почти скрывала его темно-карие глаза. Он спрыгнул со стула, и тут я увидел его глаза во всей их звериной дикости. Налитые кровью, с увеличенными зрачками. Левый край его рта постоянно дергался.
– Не говори никому, – сказал Митчелл.
Он хотел сесть, но вместо этого начал расхаживать взад-вперед.
– Я никому не собираюсь говорить, но ты меня всерьез пугаешь. Старик, ты сам не заметил, как подсел на эту гадость. Еще месяц, и ты будешь готов сосать у парней за дозу. Это ничем не лучше крэка.
Лицо Митчелла обмякло.
– Слушай, чувак, по-моему, ты заходишь слишком далеко в своих нравоучениях.
– Ты так считаешь? – Я отхлебнул воды. – Ты же знаешь, я далеко не трезвенник и не мистер Совершенство.