нежным щекам текли слезы.
В этот момент я наконец-то узнал правду. Брей боялась меня потерять и потому не рисковала переводить наши отношения на другой уровень. Словом, она боялась всерьез сближаться со мной.
– Это мой самый жуткий страх, – призналась она, глядя в пол. – Наши отношения и так меняются. Элиас, я это знаю… Я это чувствую… Если мы еще и сами начнем их менять, ничего хорошего из этого не выйдет. Или вообще ничего не выйдет. Мы уже не сможем вернуть даже того, что было. Кончится тем, что мы просто разбежимся и каждый пойдет своей дорогой. Тебя не будет в моей жизни. Мне даже страшно подумать. Сразу сердце схватывает.
Все ее тело вздрагивало от слез.
Я сел на пол, притянул Брей к себе и крепко обнял. Я прильнул губами к ее волосам и сам едва сдерживался, чтобы не заплакать. Почему? Потому что я понял. Я слишком давно знал Брей. Можно сказать, всю свою сознательную жизнь. Я понимал ее лучше, чем кто-либо.
Как я уже говорил, Брей была непростым человеком. Что значит «непростым»? Попробую объяснить.
Она всегда была самоуверенной. В школе другие девчонки смотрели ей в рот, подражали и подчинялись. Порывистая. Непредсказуемая. Дерзкая. Иногда эта дерзость выходила ей боком. Пока мы росли, с ней вечно приключались разные беды. Ее жизнь была далека от жизни благовоспитанной девочки. Училась она средне. Могла бы лучше, но школа Брей не интересовала. Настоящая жизнь начиналась после уроков. В шестнадцать Брей познакомилась с отделом полиции по делам несовершеннолетних. Бывало, она попадала туда чуть ли не каждую неделю. За что? Например, за порчу чужого имущества. Однажды Брей застукали, когда она упоенно разрисовывала из аэрозольного баллончика стену продуктового магазина. В ее проказах не было злого умысла. Только безрассудство девчонки с бунтарским характером.
Величайшим недостатком Брей была ее неспособность строить отношения – с подругами, друзьями, даже с собственной семьей. Она всегда держалась особняком. Впервые услышав, как она общается со своими родителями, я был немало удивлен. Семья, в которой я вырос, была совершенно иной. Невзирая на развод моих родителей, я постоянно слышал от них, что они меня любят. Отец и мать говорили это, когда я куда-нибудь шел или ехал. Заканчивая телефонный разговор, они тоже добавляли: «Я тебя люблю» – и только потом вешали трубку. В семье Брей никто не говорил о любви. Во всяком случае, я этого не слышал. Если Брей куда-то собиралась, родителям, похоже, было все равно. Ее никогда не спрашивали, куда она идет и когда вернется. Меня родители держали в строгости. До пятнадцати лет мне не разрешали возвращаться домой позже восьми вечера. Я очень долго не мог понять, почему родители Брей так относятся к своей дочери. Только через много лет все фрагменты пазла под названием Брейел Бэйтс наконец заняли нужные места и я получил долгожданное объяснение.
В жизни Брей я был для нее всем.
Она тянулась ко мне, стремилась быть со мною