Из квартиры, которую они снимали со Светкой, он съехал почти сразу после того, как она от него ушла. Вещи оставил у одного хорошего друга. Ночевал то здесь, то там – круг его знакомств в Москве был настолько обширен, что его кочевая жизнь со случайными ночными вписками могла длиться целый год. Деньги, оставшиеся от росписи караоке-бара на Солянке, почти закончились. Будущее не просто было туманным, как пишут иногда в книгах – будущего вообще не было.
Можно было чуть подучиться и устроиться татуировщиком в салон к одной знакомой девице или вернуться в рекламное агентство, в котором он подрабатывал дизайнером все студенчество. Можно было наступить на горло собственной гордости и пойти репетитором – преподавать живопись отпрыскам какой-нибудь богатой семейки, страстно косящей под аристократию. Но он вдруг понял, что не хочет что-то планировать, кем-то работать, под кого-то подстраиваться. И даже не потому, что ему, выпускнику Суриковки и обладателю гран-при конкурса студенческих работ в Торонто, было западло разрисовывать туловища клиентов китайскими иероглифами, золотыми рыбками, цветами и героями японского аниме. Ему просто вообще ничего не хотелось делать. Он намеренно поставил собственную жизнь на паузу и отлично в этой паузе существовал. То ли это было просветление, то ли крайняя стадия депрессии.
После того, как случайно узнаешь, что на престижном столичном конкурсе молодых художников, для которого ты полгода рисовал картину, все места давно куплены, а тебя самого внесли в список участников лишь для того, чтобы статистика конкурсантов выглядела более-менее пристойно, первое, что приходит в голову – дать в рожу организатору этого балагана. Но организатором конкурса значился Департамент культуры города Москвы. Кого конкретно следовало бить, было непонятно. Поэтому, отсидев первые тридцать минут торжественного награждения победителей в каком-то пафосном ресторане и накидавшись халявной водки, Илья подошел к сцене, попросил у ведущего, с энтузиазмом перечислявшего призы от спонсоров, микрофон и назвал организаторов и участников конкурса жирными бездарными продажными свиньями. До того, как его выволокла из ресторана охрана, он успел пнуть ведущего, показать всем со сцены средний палец и запустить котлетой по-киевски в декольте дочери префекта ЦАО, которая, собственно, и выиграла конкурс.
Если бы он мог поговорить с самим собой пять с лишним лет назад, в ту самую ночь, когда он блевал на собственные ботинки где-то на детской площадке во дворе на Чистых Прудах, Илья бы запросто объяснил, что просрать какой-то купленный конкурс молодых талантов в двадцать три года – вовсе не катастрофа. Это даже немножко престижно – жизненный опыт, как никак. Но тогда ему казалось, что жизнь кончена, мир – скотская зловонная дыра, и все, чего ему тогда отчаянно хотелось – захлебнуться собственной блевотиной, тут же, у деревянных качелей с зайчиками, под глупые трели невидимого соловья.
В начале ноября, когда стало холодать, музыканты и девица