водой. Затем капнул на ладонь геля для душа, с наслаждением намылился… и только тогда заметил на тыльной стороне ладони надпись «ШАНС».
Кирилл озадаченно смотрел на свою руку, пытаясь понять, что это за ерунда такая написана у него на руке. Потом в памяти всплыл смутный образ какого-то типа, который вчера что-то заливал ему про какие-то лотереи, про миллионы, и вообще прикидывался его фанатом. Кирилл хмыкнул и потер надпись мочалкой – буквы почему-то остались на месте. Кирилл еще раз, уже довольно болезненно потер кожу – надпись даже и не думала бледнеть.
Удивленный Кирюша, высунувшись из-за душевой занавески, критическим взглядом окинул полочки, заставленные гелями, шампунями, продавленными тюбиками зубной пасты и всевозможными кремами. Обнаружив на Риткиной полке какой-то скраб, он прочел название на этикетке: «Для эффективного отшелушивания». Сойдет! Щедро налив себе на руку скраб (производитель обещал не только эффективное отшелушивание, но и освежающий и омолаживающий эффект), Кирилл принялся тереть руку с надписью. Даже через минуту усиленного трения дурацкая надпись осталась на коже. Кирилл смыл скраб, поскреб одну из букв ногтем – безрезультатно!
По всей видимости, надпись с руки можно было удалить разве что напильником. Вот скотина! Мало того, что этот хер в капюшоне пытался его разыграть, так он еще использовал какой-то стойкий маркер. Мудила!
Плюнув на надпись – сойдет как-нибудь сама! – Кирилл продолжил намыливаться, мысленно добавив к зароку никогда больше не пить в баре «По одной» еще и зарок никогда больше не пить с незнакомцами.
Но из ванной Кирюша вышел в прекрасном расположении духа, свежий, почти бодрый, благоухающий, и, протиснувшись мимо стоящего на кухне у самых дверей детского стульчика, где восседала Антонина Всеволодовна в розовой домашней пижамке с лошадками, плюхнулся на свой привычный табурет у окна.
Антонина Всеволодовна радостно улыбнулась Кириллу, продемонстрировав розовые десна с кое-где прорезавшимися зубками, и кокетливо помахала ему крохотной ручонкой.
– Любит она меня все-таки, хоть ты тресни! – сказал весело Кирилл Ритке и включил чайник.
– А чего ж тебя не любить-то? – с иронией произнесла Ритка, ритмично взбивающая у стола рядом с плитой картофельное пюре. – Ты ж, как погремушка – веселый и бесполезный.
Кирилл глянул на увесистую Риткину задницу, затянутую в домашние трикотажные брюки, и хотел было хлопнуть по ней в воспитательных целях, но рука у Ритки была тяжелая, впрочем, как и характер, и Кирюша передумал.
– Ты не права, Марго. Я талантливый. И я приношу людям радость.
– И гонорею, – хмыкнула Ритка, полуобернувшись и глянув на Кирюшу хитрым карим глазом.
– Вспомнила! – хохотнул Кирилл. – Это ж когда было!
Ритка когда-то училась с Кириллом в одном ВУЗе, на художника-декоратора, и дружила с тогдашней Кирюхиной пассией, Леной. При каждом удобном случае Рита не гнушалась припомнить Кириллу историю о том, как он однажды