поется: «Если смерти, то мгновенной, если раны – небольшой». Просто я хочу, сынок, чтобы ты поскорее поехал в ДЗК (долгосрочная зарубежная командировка – ред.), вышел в «поле», и попробовал свежей человеческой кровушки. Знаешь, как дивно она пахнет? А на вкус какая! Потом за уши не оторвешь. Это тебе не портвейн копеечный в темном подъезде распивать и девок из общаги ликеро-водочного завода за титьки тискать.
Сказано все было мудро. Но я немного обиделся на старика, даже губешки надул и начал дерзить.
– Во-первых, Иван Иваныч, с того момента как я стал получать зарплату в Лесу, я не только дешевенький портвешок могу себе позволить. В состоянии замахнуться и на бутылочку португальского «Порту», в наших обычных магазинах, кстати, недавно появился. Да вы, поди, в них никогда и не заглядываете! Все больше в валютных «Березках» отовариваетесь. А к простому оперативному народу надо быть ближе, как говорил великий Ленин.
Иван Иванович изумленно слушал мой пламенный монолог и ухмылялся в седые усы. Беззлобно подзадоривал, – давай, мол, Серега, наяривай, руби всю правду-матку.
– Во-вторых, что касается девок, – продолжал я менторским тоном, – то могу их и в кафе «Хрустальное» пригласить, не каждый день, правда. Насчет тискаться в подъезде, то тут вы, дяденька, правы, но не совсем. Ребята говорят, что перед ДЗК должны от Конторы угол свой, какой-никакой обязательно дать. А то ЦК выезд за рубеж «бесквартирным» не разрешит. Враг ведь не дурак, сами учили. Прознает, что я без жилья, а значит ущербный, да и предложит мне уютную виллочку на Лазурном берегу, – решил я продемонстрировать наставнику свою оперативную осведомленность. Теперь про «общагу ликеро-водочного».
– Поет, как известно, написал: «Мамы всякие нужны. Мамы всякие важны!». Но на нас, симпатичных офицериков, даже самые лучшие девки в Москве и области вешаются, когда узнают, что мы – «дипломаты». Только свистни, толпой прибегут – из МГИМО, Тореза, УДН, педагогических и прочих медицинских ВУЗов. Выбирай – не хочу. Хотя, по нынешним-то голодным временам лучше, наверное, чтобы баба твоя в мясном или рыбном отделе Сорокового гастронома трудилась или официанткой в валютном баре гостиницы «Москва».
– Ну, а как же любовь? – робко встрял Иваныч.
– Кака така любовь?
Еще не остыв, с обидой подумал про него: «Да, тебе-то, старый хрен, хорошо. Ты ведь, как в отделе поговаривают, свою квартиру от Службы получил после первой командировки. Да еще в каком районе? Не в Орехово-Кокосово или Северном Измайлово, у черта на куличках, где моему дружбану Вовану недавно дали. А на Смоленской набережной, рядом с гостиницей «Украина»!
Я, правда, дуралей молодой, тогда еще не знал, что мой скромный наставник, сидевший под журналисткой «корягой» то ли от журнала «Мурзилка», то ли от «Веселых картинок» (ха-ха!), во время своей первой командировки во Францию успел годочек провести в местной тюряге, куда его любезно определила Сюртэ Женераль. К его огорчению, не в президентском номере VIP-блока. А угодил он туда, казалось бы, за детские шалости